Американист Иван Курилла о цикличности кризисов в отношениях двух стран.
Встреча президента США Дональда Трампа с президентом России Владимиром Путиным пройдет на фоне чрезвычайно обострившихся отношений между двумя странами, ознаменовавшихся введением конгрессом США санкций против России, высылкой дипломатов и закрытием консульств, а также весьма высоким уровнем пропагандистского накала со взаимными обвинениями в медиа обоих государств. За несколько дней до встречи США предъявили обвинения во вмешательстве в американские президентские выборы 2016 г. 12 сотрудникам ГРУ.
Чтобы понять, ждать ли от этой встречи прорыва, надо понять причины и предпосылки ухудшения российско-американских отношений в последние несколько лет. Вопреки напрашивающемуся ответу российская (или американская – для зрителей российского телевидения) политика по отношению к Украине не была главным спусковым крючком кризиса в отношениях, как и российское вмешательство в американские выборы (для читателей американских газет) не было причиной ухудшения этих отношений, хотя все эти события и их интерпретация легли в долгий ряд взаимных упреков и обид.
Внешнему наблюдателю сам кризис может показаться странным: в отличие от периода холодной войны страны не ведут изнуряющей конкуренции за политическое влияние во всех регионах мира, их экономические интересы мало пересекаются, а уровень стратегического ракетно-ядерного противостояния усилиями предыдущего поколения политиков заметно снизился. Однако в общественно-политическом дискурсе США Россия в последние два года вновь заняла центральное место, а в России Америка, никогда не пропадавшая из выступлений политиков и общественных дискуссий, снова стала восприниматься как главная угроза внутренней стабильности и внешнеполитическим интересам.
Объяснение кроется в том, что на протяжении многих десятилетий Россия и США играют друг для друга роль «конституирующего другого», той страны, сравнение с которой формирует представление о самом себе. Этот социокультурный механизм заставляет видеть в другом противоположность себе, приписывать ему те черты, от которых стремишься избавиться в собственном обществе. Описание другого есть одновременно описание самого себя: описывая Россию как авторитарную страну, американцы тем самым утверждались в собственной демократичности, а рисуя жителей США как сосредоточенных только на зарабатывании денег, русские подтверждали собственное превосходство в духовности.
Именно поэтому споры о России в США и споры об Америке в России всегда обостряются в период внутренних кризисов – будь то кризисы политические, экономические или кризисы общественного сознания, принимающие форму культурных войн (последние еще называют кризисами идентичности). Именно кризис идентичности разгорелся в США с избранием президентом Трампа, и именно он объясняет такое интенсивное использование России во внутриполитическом американском конфликте.
В российской и советской истории были периоды хорошего отношения к США. Они приходились либо на время больших войн, в которых страны всегда выступали как союзники, либо на времена экономических реформ, когда российское руководство видело в Америке источник технических инноваций и повышения производительности труда. Так случалось во времена строительства железных дорог Николаем I, индустриализации 1930-х, реформ Никиты Хрущева, «ускорения и перестройки» Михаила Горбачева, экономических реформ начала 1990-х и, наконец, «модернизации» Дмитрия Медведева.
Напротив, каждый раз, когда в России торжествует реакция или контрреформы, когда государственная власть от модернизационных устремлений поворачивается к задачам сохранения стабильности, Соединенные Штаты оказываются угрозой. В такие периоды пропаганда стремится маргинализовать внутреннюю оппозицию, привязывая ее к «подрывному влиянию» Соединенных Штатов и рисуя сами США как темную враждебную силу. Часто этот период приходится на окончание правления того или иного руководителя страны. Отношения с США портились в последние годы правления Николая II, в последние годы сталинской эпохи и при позднем Брежневе. Похожие изменения мы наблюдаем и сегодня: из государственных программ пропали реформы и модернизация, а во внешней политике США вновь стали угрозой.
Отношение к США менялось особенно резко в критические моменты внутриполитической истории нашей страны. Знаменитая «мюнхенская речь» Путина 2007 г. была произнесена в начале последнего года его второго президентского срока и ознаменовала поиск новых оснований для сохранения власти после окончания конституционных ограничений. Новое резкое усиление антиамериканизма в пропаганде пришлось на протестную зиму 2011–2012 гг., подвергнувшую сомнению легитимность власти.
Эта цикличность «официального отношения», транслируемого пропагандой, – первая составляющая российского антиамериканизма.
Посмотрим теперь на массовые представления россиян о США. Особенностью советского периода было сосуществование двух образов Америки: страны – «вероятного противника», в военной терминологии, и страны, в которой осуществлены мечты, невозможные в СССР. Реформаторы, революционеры, диссиденты, контркультурная молодежь приписывали Соединенным Штатам все то, что считали идеалом для себя. Недоступные США становились вариантом утопии, страны, в которой осуществились мечты. Анархисты описывали Америку как страну с минимальным государством, технократы – как общество инженеров, а жаждущие свободы – как страну победившего либертарианства. Это тем легче было сделать, что прямые контакты были ограничены, очень немногие люди путешествовали в обоих направлениях. Момент «открытия Америки» оказался для многих разочарованием – она оказалась не той Америкой, о которой мечталось. Из этого разочарования вырос свой вариант критического взгляда на США, причем его носителями стала заметная часть интеллектуалов, ранее возлагавших на Америку большие надежды. Отсутствие ожидавшегося многими россиянами «плана Маршалла» для России и весь американский «триумфализм» в 1990-е были восприняты особенно болезненно.
Эта вторая составляющая современного антиамериканизма была похожа на антиамериканизм, появившийся в Западной Европе после Второй мировой войны. США пришли в Европу как держава со своими военными базами, своим бизнесом и своей культурой, превратившись из утопии в реальную страну, этой утопии не соответствовавшую.
Нынешнее российское руководство спровоцировало собственные культурные войны в 2012 г.: неожиданный поворот руководства страны к «традиционным ценностям» развязал общественные конфликты вокруг положения женщин и ЛГБТ-сообщества, роли церкви и современного искусства, либерального образования и взгляда на собственную историю. В этот ряд вписывается и отношение к США как воплощению всего противоположного этим традиционным ценностям. Угроза, исходящая от США, сейчас рисуется не столько военной, сколько культурной; не зря в последние годы словосочетание «мягкая сила» со страниц научных трактатов перекочевало в речи российских политиков.
Неудивительно, что культурные войны, бушующие в двух странах, отрицательно влияют на состояние российско-американских отношений, сковывая возможности совместного решения проблем. Однако собственно содержательные противоречия в этих отношениях носят вторичный характер. Как бы ни были велики расхождения двух стран по поводу Украины или Сирии, они не идут в сравнение с кризисами времен холодной войны, которые получалось преодолеть предыдущему поколению политиков. Напротив, период внутренних культурных войн благоприятен для изменения представлений о другом (которые, в свою очередь, могут повлиять на выбор той или иной политики по отношению к нему).
Трамп не случайно так настойчиво пытается улучшить отношения с Россией; вопреки подозрениям его критиков, я не вижу в этом какой-то личной его зависимости от Кремля. Дело скорее в том, что для американского президента улучшение отношений с главным американским другим станет козырем в его домашних культурных войнах. Трамп заимствовал свой предвыборных лозунг «Вернем Америке величие» у самого популярного республиканского президента последних десятилетий – Рональда Рейгана – и надеется, как его предшественник, перевернуть все выстроенные на десятилетиях вражды культурные стереотипы, совершив прорыв в отношениях с Россией. Его партнер в Кремле, конечно, не Горбачев, однако любой российский руководитель может понять, чем он может помочь Трампу выиграть его внутриполитические битвы и почему такая победа окажется полезной для российско-американских отношений.
Сочувствуя моим американским друзьям – демократам, не берусь оценить, насколько тяжелые последствия принесет победа Трампа для внутреннего развития США. Однако шаги навстречу Соединенным Штатам, сделанные российским руководством, заставят Кремль скорректировать и свою позицию в наших культурных войнах – и это было бы хорошим побочным результатом.
