Заведующий лабораторией сравнительных социальных исследований НИУ ВШЭ в Санкт-Петербурге, профессор Эдуард Понарин — о том, почему систему передачи власти в России нельзя сравнивать с другими.
Социальная теория определяет российские элиты 1990-х годов как «кочевых бандитов». Кочевники не заинтересованы в выживании жителей деревни, которую грабят: они не собираются туда возвращаться. Они берут все, что возможно, а остальное могут уничтожить из спортивного интереса. «Стационарный бандит», напротив, привязан к людям, которых грабит, как пастух привязан к своим коровам. Он заинтересован в том, чтобы они как-то выживали, и не только охраняет их, но иногда даже помогает им. Соблюдение интересов «стационарных бандитов» приводит к созданию раннего государства, которое ограничивает насилие и заменяет грабеж налогами.
Элиты 1990-х годов воспринимали Россию как территорию, на которой можно делать деньги, но не связывали себя с ней долгосрочными перспективами. Они создавали активы за рубежом и мало-помалу перемещались туда; например, на выходные улетали в Лондон и возвращались в Россию на рабочую неделю.
Сейчас происходит замещение и перерождение российских элит, которое превращает их из «кочевого бандита» в «стационарного», привязанного к стране, в которой они преуспевают. Передача статусных позиций по наследству — часть этого процесса. И по сравнению с 1990-ми это прогресс в развитии общества.
Конечно, в сравнении с передовыми странами ситуация далеко не идеальна. Но, учитывая ту катастрофу, которая произошла с Россией 30 лет назад, сравнивать ее с идеальными демократиями просто неверно. В конце 1980-х — начале 1990-х государство здесь фактически исчезло, государственные институты не работали, всем управляли частные силовые предприниматели. Новая система образуется практически с нуля, поэтому для нас вполне актуальна теория образования раннего государства.
Если посмотреть на регионы, то хорошим примером является Татарстан, где жизнь элит была организована по клановому принципу. Конечно, там тоже грабили социалистическую собственность, но деньги не выводились за рубеж, а вкладывались в республику. В результате в начале 2000-х Казань была более благоустроенной даже по сравнению с более богатым Петербургом.
Если же все-таки сравнивать Россию с другими странами, в нашей системе приобретения и наследования статуса сильнее роль государства, которое управляется новыми элитами, пришедшими к власти в 2000-е. В передовых странах более частная, менее зависимая от политических элит система. В Соединенных Штатах, например, высокий налог на наследство. Поэтому их элиты в течение своей жизни пытаются вкладывать в детей таким образом, чтобы активы семьи увеличивались, не будучи при этом переданы. Это начинается с оплаты престижного образования и помощи родителей в установлении деловых контактов. И если ты начинаешь заниматься нефтяным бизнесом в Техасе, будучи сыном Джорджа Буша-старшего, то даже в отсутствие формальной передачи власти у тебя есть ряд преимуществ по сравнению с теми, кто начинает с нуля.
Но, как я уже говорил, сравнение России с передовыми странами не вполне работает. Тут лучше подойдут те страны, которые в недавней истории вышли из крайне сложного положения, как, например, Южная Корея.
Корея потеряла независимость в начале XX века. Вскоре после поражения Японской империи в 1945-м она стала полем битвы двух миров и была разделена на две части. Страна была разрушена и крайне бедна. В ней господствовали коррупция и военная диктатура. Но постепенно через систему личных связей сформировалась новая экономическая элита. Появились большие корейские корпорации, которые контролировались узким кругом лиц, приближенных к политической элите. Благодаря этому мало-помалу богатство стало накапливаться внутри страны, изменился уровень жизни, появилось новое поколение корейцев, которые стали требовать больше свободы, демократии. И уже в 1980-е, еще при диктатуре, студенты стали выходить на демонстрации. Полиция их разгоняла, иногда даже стреляла по толпе. Но в конце концов студенты изменили систему.
Изменить систему преемственности в России можно, да и нужно. Когда не работают каналы вертикальной мобильности, возникает отчуждение между элитами и массами. Иногда их можно преодолевать с помощью каких-то идеологий; националистическая или религиозная идеология может объяснять массам, почему они должны поддерживать правящие элиты. Но, если люди прислушаются к этим доводам, у них нет шанса стать новыми элитами.
В современной же ситуации, когда уровень образования людей в целом высокий, довольно сложно навязать свое мнение. Для того чтобы напряжение не привело к катастрофам, надо оставлять возможности продвинуться наверх способным и честолюбивым молодым людям. Отсутствие социальных лифтов — проблема не молодежи. Это проблема общества и государства. Несмотря на падение уровня образования в России в последнее десятилетие, оно все равно остается на относительно высоком уровне. А когда у людей высокий уровень образования, их амбиции растут. И если запрос, который у них есть, не может быть удовлетворен, возникает напряжение. Когда оно охватывает миллионы молодых людей, возникает опасность для стабильности государства.
При этом важно понимать, что если у людей есть богатство и власть, то желание передать их членам семьи вполне естественно. Если лишить их этой возможности, они могут вернуться к состоянию «кочевого бандита». Поэтому всегда нужно соблюдать баланс между преемственностью элит и их обновлением.
Подготовила Анастасия Степанова
