Сегодня день радостный и немножко грустный. Радостный, потому что это день рождения Дождя, ежегодный весенний «день дождения» с самым настоящим дождем, суматохой на канале и традиционным рок-концертом в Stadium LIVE, где выступают Каста и мой любимый ДДТ. Грустный, потому что сегодня последний раз выходит в эфир программа «Медведев»: после четырех лет на арене мы решили закрыть проект. У каждой вещи есть свой жизненный цикл, и в нынешним формате, как нам кажется, программа исчерпала свой ресурс, и мне надо сосредоточиться на других медийных проектах, о которых скажу ниже.
Все началось с моей давней истории с Арктикой в 2013м, которая закрыла мне двери на федеральное ТВ и канал «Культура», где я семь лет вел историческую программу, но открыла множество других дверей, куда более важных, правильных и главное – не связанных с государством. Не помню, на какой тусовке я встретил Наталья Синдеева, которая с ходу сказала: «Почему ты не делаешь у нас программу?», и я задумался: и в самом деле, почему? Так родился проект «Медведев» и почти сразу с колес горячим летом 14го года пошел в прямой эфир.
Я помню те вольготные пространства на «Красном Октябре» — месте, по сути созданном «Дождем», который стал первопроходцем джентрификации на угрюмом Болотном острове, за мрачным Домом на Набережной, напротив бездушного ХХС – это «Дождь» придумал и оживил это место, населил его бородатыми молодыми людьми в шортах и девушками с серьгами в носу, и лишь потом подтянулась «Стрелка», галереи и стрит-фуд, а за ними и пафосный Gipsy. В студии «Дождя» был воздух, простор, большие зеркала, стильная бетонная фактура и сумасшедшие виды с крыши, где устраивались вечеринки и квартирники.
Потом приключился тот злосчастный (но по сути глубоко правильный и человечный) опрос про ленинградскую блокаду и классическая травля по всем законам советской пропаганды. «Ветераны Новгородской области возмущены опросом». «Многодетные матери требуют закрытия «Дождя», и т.п. Помню спешный выезд с «Красного Октября», голые стены и распродажу реквизита, от которой осталась на даче чудесная розовая лейка. Начались скитания по временным помещениям, которые в какой-то момент привели нас в квартиру Наталья Синдеева, где была оборудована временная студия. Вспоминаю те несколько выпусков, что мы там писали: вход через подворотню, темный подъезд, кодовое слово в дверях – словно у подпольщиков, печатающих «Искру». Студия в гостиной, гримерка в ванной, режиссерская в детской. За окном шум Садового и вой сирен, осветительные приборы над затылком медленно плавят грим, продюсеры крадутся в тапочках, чтобы не скрипнуть половицей – и чувство детского восторга от причастности к этой запретной истории.
И наконец, был «Флакон» на Дмитровской, неожиданно уютное место, где удалось разместить канал на площади, в два раза меньшей. «Дождь» вообще пример эффективности: отдача на рубль вложений по качеству, охвату и резонансу информационного продукта раз в пятьдесят выше, чем у федерального телеканала. Говорю не ради красного слова: как человек, делавший 40-минутную историческую программу на «Культуре» и «Дожде» с примерно одинаковым охватом аудитории, я знаю, что бюджет одного моего выпуска на ВГТРК был ровно в 25 раз больше, но с той поры рубль еще обесценился вдвое. В будущем кейс «Дождя» должен войти в учебники по медиа-менеджменту как пособие по оптимальному использованию минимальных вложений – как с крохотным бюджетом создать стильную, модную, актуальную, гуманную, гражданскую и по-хорошему глянцевую историю (если бывает хороший глянец)). Дело не только в оптимизации студии, декораций, операторских смен, программной сетки, но в наборе десятков молодых девушек и ребят, вчерашних студентов, которым предложили создать новое телевидение, и они стали учиться на ходу, на глазах превращаясь в профессионалов. Вот уже который год «Дождю» удается поддерживать игровую атмосферу молодежного стартапа, где работают не за деньги, а прежде всего за кайф, за радость сопричастности: непрерывно что-то обсуждают, придумывают, выстаивают многочасовые смены и засыпают, где попало, так что порой пришедшие ко мне на эфир гости осторожно перешагивали через спящие возле гардеробной тела. Если бы не продолжающийся бойкот со стороны кабельных сетей, отрезавший «Дождь» от больших рекламных бюджетов, эта модель была бы полностью экономически состоятельной, но даже в нынешних условиях подписка и реклама покрывает большую часть производства – и это в России, где халява является национальной идеей и люди не привыкли платить за контент. По большому счету, «Дождь» — это будущее телевидения, которое должно быть мобильно, низкозатратно, актуально и вовсе не обязано жить в зомбоящике.
За четыре года у моей программы были свои вершины и плато (явных провалов, кажется, не было – хотя был фантастический эфир с историком Пыжиковым, которого я знал как хорошего специалиста по русскому расколу, но который вдруг с горящим взглядом начал развивать теории многовекового украинского заговора в российской политике, от Хмельницкого до Щербицкого), были звездные эфиры с Владиславом Иноземцевым, Андреем Зубовым, Юрием Пивоваровым, только в сети набиравшие более 100 тыс платных просмотров (что характерно, сейчас один из них живет за пределами России, второй был изгнан из своего университета, третий уже который год находится под следствием и подпиской о невыезде…) — и были трудные, тяжелые, но нужные разговоры о болевых точках нашей истории: репрессиях, депортациях, погромах, о которых многие их нас предпочли бы не знать или забыть.
Был футурологический цикл из 12 программ под названием «Россия после», и в этом эллипсисе, в пропуске слова – после кого или после чего? – отпечаталась вся суть нашего времени, покорного ожидания того самого «после», которое, подобно линии горизонта, отдаляется от нас все дальше и дальше. Было множество проведенных мной круглых столов и спецэфиров, была уморительная игра в «тарантинки», когда каждый участник пытался угадать имя исторической персоны, написанное на приклеенной ко лбу бумажке. И за все эти годы я ни разу не изменил своей манере вести разговор со зрителем на равных, не делая скидок на популярный телевизионный формат: для меня нет принципиальной разницы между университетской аудиторией, публичной лекцией и телестудией, я не занимался популяризацией академического знания – я просто говорил о том, что мне интересно, с теми, кто мне интересен, и на том языке, на котором привык. И поэтому главным событием этих программ был даже не пресловутый «контент», не новая информация, а язык, взрослый разговор, уровень дискурса, который нам удалось поддерживать все эти годы. Я понимал, что иногда отдаленность исторических тем от сегодняшней повестки, академизм рассуждений не будут привлекать новых зрителей – но я также знал, что программа в общей сетке канала играет роль умного «подвала» в верстке ежедневной газеты, который в итоге нужен для общего баланса. И я догадывался, что в разных странах мира есть ядро аудитории, которой нужен именно такой разговор,– и люди, подходившие ко мне в БЗК и на «Декабрьских вечерах», в аэропорту Стокгольма и в ресторанах Тбилиси, писавшие из Киева и из Кельна, подтверждали это подозрение.
В последний сезон (или, как теперь говорят, в «крайний»))) программа получила грант Евросоюза на создание цикла об исторической памяти, окончательно отвязалась от диктата рейтингов и кликов, и я делал то, что считал социально и гуманитарно значимым, приглашая людей, которых назвал бы рыцарями памяти: писателей Сергей Лебедев и Мария Степанова, историка сталинских репрессий Никита Петров и шаламововеда Сергей Соловьев, доброго гения страшных Соловков Юрия Бродского и Дениса Карагодина, неумолимо ведущего свой Нюрнбергский процесс над палачами, расстрелявшими его прадеда… За этот цикл и за эту свободу спасибо Сахаровский Центр и Сергей Лукашевский. В сегодняшнем эфире в 15.00 мой гость – Николай Кононов, пишущий книгу о легендарном примере сопротивления, Норильском восстании в ГУЛАГе холодным летом 1953го. Архив эфиров с 2013 года доступен по ссылке https://tvrain.ru/teleshow/
Теперь проект подошел к концу, я ухожу с шестым чувством советского человека – чувством особого удовлетворения)). Нет, серьезно: с чувством завершенности и выполненного долга, но прежде всего радости от того, что довелось быть частью самого невообразимого, несгибаемого и крутого медийного проекта современной России: если нам пока не удалось изменить настоящее, то мы с гарантией работаем на будущее. Моя любовь и благодарность Наталья Синдеева – Наташа, могу только восхищаться твоей молодости, драйву и энергии, которая заряжает тысячи людей вокруг тебя, моей верной соратнице и другу Юлия Никулова, которая много лет работает продюсером на всех моих программах, где бы я ни был, и, кажется, научилась от меня спать по 4 часа в день)), всем продюсерам, редакторам, режиссерам, операторам, звукорежиссерам, монтажерам декораций, гримерам, костюмерам, SMMщикам, которые общими усилиями придумывали, собирали, наряжали эту программу и выпускали ее в люди. Ну и, конечно, зрителям, что все эти годы поддерживали нас своими просмотрами, кликами, комментариями и письмами, которые я бережно храню. Мы не прощаемся, для меня сейчас время сконцентрироваться на моем большом телевизионном проекте «Археология» на радио «Свобода» и телеканале «Настоящее Время»: сейчас выходят две еженедельные ТВ-программы, «Археология» https://www.svoboda.org/z/
