Нижегородские политологи обсудили, какие изменения могут потребоваться в политике России в будущем. Портал «Открытый Нижний» продолжает проект «Мнения», созданный совместно с Агентством научных исследований и информации «Лобачевский» (АНИИ «Лобачевский»). Темой дискуссии очередной встречи экспертов стала тема «нового правительства России» и задач, которые перед ним возникнут. В беседе приняли участие: Михаил Рыхтик, доктор политических наук, профессор, директор Института международных отношений и мировой истории ННГУ им. Н.И. Лобачевского; Антон Фортунатов, доктор философских наук, профессор ННГУ им. Н.И. Лобачевского; Михаил Казаков, доктор политических наук, профессор ННГУ им. Н.И. Лобачевского; Андрей Дахин, доктор философских наук, профессор РАНХиГС; Евгений Семенов, кандидат политических наук, доцент, директор АНИИ «Лобачевский».
Стоит ли ожидать изменения политического курса в России?
Евгений Семёнов: Коллеги, в ближайшее время в России начнется новый политический цикл, в том числе должно быть назначено новое правительство. В условиях сложной международной обстановки и при наличии общественного запроса на обновление возникает вопрос: «каким будет новое правительство»? Есть еще один значимый фактор – новое правительство должно стать правительством обеспечивающим переход власти от В. Путина к какому-то иному человеку, который станет главой государства в 2024году. В связи с этим актуализируется вопрос: «каким оно должно быть новое правительство, чтоб ответить на общественные запросы и ожидания и решить задачу преемственности власти?». Предлагаю сегодня поразмышлять на эту тему.
Андрей Дахин: Уже на протяжении шести лет с большей или меньшей степенью активности обсуждается тема сохранности так называемого федерального тандема. На рубеже 2011 и 2012 года сложилась эта метафора – «политический тандем». Она была в активном состоянии год-два, потом ушла. Сейчас, я думаю, что есть повод вернуться к этой метафоре. Моя гипотеза состоит в том, что тандем сохраняет свою актуальность. То есть, связка Путин-Медведев свой потенциал еще не отработала, не достигла ни дна, ни потолка. Она достаточно гибкая, она позволяет поменять правительство достаточно активно. Скорее всего, что эта основа следующего президентского цикла. Смена правительства лишь с небольшой долей процента изменит качество политического управления. Потому что основные проблемы и воз, а «воз и ныне там», он стоит на муниципальном и региональном уровне. Здесь механика управления отстает как минимум лет на шесть от федеральных механизмов. За последние шесть лет этот разрыв преодолеть не удалось, не смотря на то, что был один из майских указов Президента – № 601 «О совершенствовании системы государственного управления». По существу и идейно он не реализован. Конечно, какие-то шаги в этом направлении были сделаны, но какого-то качественного совершенствования механики управления на муниципальном уровне и уровне субъектов федерации все-таки не произошло. Это будут две гири на руках и ногах обновленного или, может быть, этого же федерального правительства. Они все время будут снижать скорость и потенциал возможностей решения проблем. С другой стороны есть обнадеживающие шаги, они связаны с этими обратными связями через общественные советы при министерствах, где-то через общественные палаты региональные, еще через какие-то структуры, которые позволяют обратную связь даже в таком административном формате реализовывать. Это позволяет говорить о каких-то партнерских конструкциях. Власть совместно с общественными структурами способна решать задачи. Здесь определенные шаги есть, но они требуют существенного развития для того, чтобы эта обратная связь полностью расправилась, как нечто функциональное и работающее. Поэтому крутизна задач не очень соответствует готовности основного тела, физического тела аппарата регионального и муниципального уровня.
Евгений Семёнов: Андрей Васильевич в целом высказал гипотезу, что стабильность постепенно будет перерастать в стагнацию. Может быть, есть у кого-то иная точка зрения?
Михаил Рыхтик: Я бы поддержал в одном. Ключевая проблема – это региональная и муниципальная власть. Два кризиса, свидетелями которых мы стали – Волоколамск и Кемерово, показали, что на этом уровне власть совершенно не умеет коммуницировать с обществом. Причем два примера, Московская область – крепкий региональный субъект, область, которая, казалось бы, должна обладать чиновниками как минимум выше среднего уровня. Ни там, ни там власть не показала способность и умение коммуницировать с обществом. Трудно сказать, что будет происходить в других регионах, где трагедии такого или подобного плана, не дай бог, могут происходить. Поэтому тут действительно проблема не в федеральном правительстве. Проблема в том, как федеральное правительство в любом составе сможет решить проблемы, которые накопились в регионах. И второй момент: я бы обратил внимание на ту часть правительства, которая отвечает за внешнюю политику. Нынешнему правительству придется решать вопросы в жестком противостоянии с внешней средой. Мое представление, что министерство иностранных дел запаздывает в своем реагировании на те вызовы, которые постоянно появляются. Правительство, у которого огромное количество внешних обязательств, связанных с прежним курсом, правительство, которое должно управлять обществом, как оно будет реагировать на ситуацию, связанную с изоляционными настроениями нашими внутренними? На мой взгляд, в правительстве должны произойти серьезные изменения в тех структурах, которые отвечают за внешнее общение. И внешнеэкономическое и внешнеполитическое и в образовательной и в культурной сферах. Принимая во внимание, что в политической сфере контакты в ближайшее время, скорее всего, будут на самом минимальном уровне, полагаю, что акцент должен будет быть сделан на так называемую «общественную дипломатию». Там должны появиться кадры совершенно нового качественного содержания. Третий момент, который меня пугает и настораживает. Наблюдая за теми дискуссиями и комментариями, которые идут по федеральным каналам в СМИ, я, честно говоря, не понимаю, почему все те говорящие головы подчеркивают ведущую роль Президента в текущем моменте. На мой взгляд, сейчас общество по поводу Президента высказалось, причем достаточно однозначно. На мой взгляд, надо немножечко отступить по поводу стремления мобилизовать общество. Сейчас общество отмобилизовано. И проблема заключается в том, что отмобилизованное общество в условиях современных технологий может быть развернуто, в том числе и на деструктивные акции. Я полагаю, что следует уже менять риторику. Если страна готовится к появлению нового национального лидера…
Евгений Семёнов: Что имеется в виду?
Михаил Рыхтик: Новая фамилия через шесть лет же должна появиться. Где-то должно начаться уже снижение уровня актуализации одной единственной фамилии. В этом я вижу риски.
Евгений Семёнов: Это должна быть задача правительства?
Михаил Рыхтик: А откуда появится человек уровня Президента? Он должен появиться в правительстве.
Михаил Казаков: Начиная с 2000-х годов доктрина Путина содержала три «П» – последовательность, преемственность, прагматизм. В рамках этих трех направлений, так или иначе, мы прожили 15 лет. За это время сформировалась определенная команда профессионалов, которая не мыслит себя вне житья этих 3 «П». Поэтому первая проблема, которую я вижу – это проблема лидера и свиты. Это будет перерастать в противоречие. Я не думаю, что правительство останется площадкой для выдвижения нового лидера. Почему? Потому что сейчас тенденция идет к тому, что вокруг не только российского лидера, но и в других странах, формируются определенные лидерские структуры особого типа, которые выстраиваясь сверху донизу организуют коммуникативные связи и с разными структурами, включая общество. Поэтому я думаю, что новый человек может появиться, как раз не из правительства, а из окружения Президента.
Михаил Рыхтик: Это те, с кем он в бане парится?
Михаил Казаков: Может быть, даже и так. Дело в том, что, так или иначе, вся административная вертикаль строится по принципу лояльности. Но ситуации типа кемеровской показывают, как эта лояльность проявляется в конкретной ситуации, на предмет профессионализма и преодоления кризисной ситуации. Если человек из бани способен решить проблему, как Цивилев – встать на колени, то в данном случае он может оказаться.
Михаил Рыхтик: По данным ВЦИОМ 85% не видят своей политической партии в стране. То есть, ни одна из политических партий не удовлетворяет большинство населения страны. Сегодня, по данным ВЦИОМ, ядерный электорат Единой России составляет 8%. Ядерный электорат КПРФ – 1,5%, о других вообще речи не идет.
Михаил Казаков: Причем здесь партии? Они не пользуются вообще никаким доверием.
Михаил Рыхтик: Я об этом и говорю. Тогда возникает вопрос: какие могут быть институты? То есть, если партии не дадут будущего кандидата, а губернаторы уходят в выполнение технических функций, то единственный институт, который может произвести будущего лидера – это органы исполнительной власти. По крайней мере, на сегодняшний день, как я вижу.
Антон Фортунатов: Первый тезис состоит в следующем: у нас есть противоречия в обществе между отношением общества к президенту и отношением общества к правительству. Так или иначе – это противоречие между поддержкой президента и скепсисом в отношении правительства. Стало быть, это одно из противоречий, одна из проблем, которая станет драйвером всяческих политических изменений. Второе: правительство в последнее время выполняло скорее декоративную функцию, или коммуникативную функцию исполнителя и транслятора идей, которые продуцировались в администрации президента. Я не вижу оснований для того, чтобы эта ситуация изменилась. Последний из трендов, который правительство выполняло – это была двойственная функция борьбы с коррупцией. Борьба с коррупцией, которую само правительство производило. Я согласен, что в ближайшее время будет тоже новый какой-то тренд общеполитической моноидеи, который будет заставлять двигаться различные структуры, не только исполнительной, но и законодательной власти. Я думаю, что речь идет об оживлении диалога общества с властью, переструктуризации всех институтов, которые существуют сегодня с точки зрения каких-то гражданских инициатив. Думаю, что в этом секторе произойдет какое-то изменение и, судя по всему, эта общественная направленность будет должным образом представлена в правительстве, которое выступит в роли определенного экрана, на который будут проецироваться эти тренды. Это будет альтернатива глухоте, железному занавесу в отношении страны на внешнеполитической арене, и здесь только жесткая риторика и игра останется. Все остальное, стало быть, будет концентрироваться внутри страны, и активизация этой общественной поддержки, станет компенсацией изоляционистских вещей. Поэтому да, правительство будет меняться, но не в технократическую, а именно в гуманитарную сферу, где многое будет зависеть от персоналий на подобии Лаврова и Захаровой. Такие коммуникативно значимые единицы должны появиться в правительстве, на фоне технократов и молчаливых исполнителей на уровне регионов. У меня такое ощущение.
Михаил Казаков: Это последний срок Путина, он хочет остаться в истории, и ему, так сказать, сам бог велел менять некое содержание политики. Кроме военно-политических достижений, важен внутренний гуманитарный контекст, в котором роль экспертов как раз и возрастает.
Андрей Дахин: Я продолжу тему правительства и отмечу такую вещь, что федеральный центр, мы уже сейчас это видим, хочет дисциплинировать местные элиты. Причем механизм дисциплинирования, очень жесткий, мы видим, как действует силовая структура. Силовой компонент в федеральном правительстве будет достаточно значимым и весомым. Баланс между экономистами, силовиками и гуманитарным крылом, он будет действительно устанавливаться.
Михаил Рыхтик: Скорее он будет в гуманитарную сторону.
Евгений Семёнов: А что, силовики с этим согласятся и на подушечке принесут власть?
Андрей Дахин: Да, это не так просто, во-вторых, процесс дисциплинирования местных элит не закончен. Мы по нашей истории видим насколько это сложный процесс. Здесь дисциплинарный компонент связан с комиссарством федерального центра, который реализуется по линии силовиков. Другой компонент – это профессиональная и технологическая настройка местных систем управления. А здесь вообще ничего нет. Силовики могут проконтролировать, сказать чего нет. А как надо? Они не знают. Точно так же, как с этим центром в Кемерово: – это нарушено, то нарушено… А как надо было организовать?
Михаил Казаков: Поэтому я и говорю, что в диалоге власти с народом роль экспертизы возрастает.
Андрей Дахин: На мой взгляд, силовой компонент останется и будет свою работу выполнять. Но для того, чтобы навести порядок на местном уровне, его, к сожалению, будет не достаточно.
Михаил Рыхтик: Меня настораживает, что происходит актуализация квазигражданских институтов: типа «Лидеры России». Что это такое? Зачем мы создаем политические партии, общественные движения? Почему опять кадровые вопросы уходят в решения чиновников? Причем все этим исключительно гордятся. Я считаю, что в этом, при всех плюсах, которые есть, заложено большое количество минусов. Потому что все эти квазиинституты гражданского общества, пусть они будут, но они не должны подменять. Есть свои риски.
Антон Фортунатов: Это логика, которая вряд ли будет пересмотрена, потому что нужно обладать очень серьезной рефлексией. На рефлексию наши начальники не способны. Я думаю, что здесь будет манипулятивно-административная игра, которая будет проходить в логике последних 15 лет. Ничего нового здесь не надо ждать. Читать статью | © Открытый Нижний
Двое сотрудников ННГУ им. Н.И.Лобачевского стали профессорами Российской Академии Наук
Двое сотрудников ННГУ им. Н.И.Лобачевского стали профессорами Российской академии наук (РАН). Об этом сообщает пресс-служба вуза 2 апреля 2018 года. В РАН вошли доктор политических наук, директор Института международных отношений и мировой истории ННГУ, заведующий кафедрой теории политики и коммуникаций Михаил Рыхтик и заведующий кафедрой органической химии Алексей Фёдоров. Как отмечает пресс-служба ННГУ, в 2018 году на это звание претендовало 816 человек. Согласно постановлению президиума, звание могут получить только доктора наук не старше 50 лет.
“Мы будем способствовать повышению качества деятельности РАН во взаимодействии с органами государственной власти, ведущими вузами России, популяризировать научные достижения в средствах массовой информации и в рамках просветительской деятельности”, – прокомментировал своё избрание Михаил Рыхтик.
