Что мы можем потерять вместе с Европейским университетом в Санкт-Петербурге. Лучший частный университет страны, начинавшийся вместе с молодой российской демократией, — рискует прекратить свое существование, несмотря на однозначную поддержку президента. После жалобы депутата Милонова Рособрнадзор пытается лишить Европейский университет (ЕУ) в Санкт-Петербурге лицензии, а городские власти — выселить из здания. Сейчас в ЕУ всего 244 слушателя — все они учатся на магистерских программах или в аспирантуре. За два десятка лет своей истории университет стал известен как свободное пространство, где ведут исследования лучшие российские и зарубежные специалисты.
«Технократов призывают на службу не потому, что лидер утром проснулся и решил сделать что-то хорошее для страны. Это происходит, когда страна начинает проигрывать на мировой арене, либо когда бюрократический застой мешает ей развиваться дальше», — говорит петербургский политолог Владимир Гельман. Его открытая лекция о проблемах реформ в постсоветской России проходит в конференц-зале Европейского университета со сводчатыми готическими окнами и огромной резной дверью темного дерева. В аудитории — студенты и ученые со всего города. Открытые лекции проходят в Европейском университете почти каждый день, и прийти на них может любой желающий.
В одном из красивейших старинных особняков Петербурга, дворце Кушелева-Безбородко (он же — Малый Мраморный дворец), нет пропускного режима, турникетов и охранников. Можно прямо с улицы зайти в отделанный мрамором холл, подняться по парадной лестнице с массивной резной вазой, посидеть на лекции в зале с росписью и лепниной XIX века. Как будто оказываешься в той самой башне из слоновой кости, где занимаются наукой и не думают ни об архитектурных излишествах вокруг, ни о внешних угрозах.
В рейтинге эффективности вузов за 2016 год, составленном Министерством образования, ЕУ лидирует по научно-исследовательской деятельности.
«Как мы можем защитить университет»
Студенты, с которыми удалось поговорить корреспонденту «Новой газеты», говорят, что пришли в Европейский университет за лучшими преподавателями в гуманитарных дисциплинах, атмосферой свободной дискуссии и совместного исследования вместе с профессорами. Мария Гельман, например, выбрала магистратуру по социологии в ЕУ из-за наличия Центра гендерных исследований.
«Здесь работают преподаватели, которые создавали гендерные исследования в России. У нас очень интенсивная учеба, каждая наша встреча с преподавателем — это дискуссия. Студентов учат самостоятельно писать, анализировать материал. Наши преподаватели — это не люди, которые чего-то достигли и остановились. Они рассказывают нам о своих проектах, они все время находятся в развитии, и это мотивирует», — говорит Мария.
«Лучшие профессионалы по моей специальности, которые наиболее сильно включены в международную научную деятельность, — находятся в Европейском университете, — считает Константин Корягин, студент магистратуры по философии. — Вы не просто слушаете курс, а вместе с преподавателем исследуете проблематику, обсуждаете тексты. Ты учишься писать статьи, вовлекаешься в международное научное сообщество».
Важная часть атмосферы университета, которая привлекает студентов, — открытость преподавателей и администрации. После того, как в декабре над вузом нависла опасность лишиться лицензии, ректор собрал студентов и рассказал о том, как идет диалог с властями. «Один человек встал и спросил: «Мы хотим провести митинг в защиту университета». Но ректор сказал: «Не надо», — говорит Роман Шаповалов, магистрант факультета экономики.
Константин Корягин замечает, что воздержаться от публичных акций протеста было консенсусом и студентов, и преподавателей: пока вопросы с лицензией и зданием окончательно не решены, лучше не обострять ситуацию. Но студенты активно обсуждают дальнейшие действия: «Идет много разговоров о том, как мы можем защитить университет», — например, представляя его на публичных лекциях на городских пространствах и другими способами привлекая к вузу позитивное внимание. Пока решили запустить видеопроект: студенты записывают небольшие ролики о том, чем они занимаются в стенах Европейского университета, под названием «Университет — это я!»
Ни здания, ни лицензии
Проблемы у Европейского университета начались весной 2016 года. 1 апреля Рособрнадзор приостановил государственную аккредитацию вуза, но после устранения недостатков она была восстановлена. В июле депутат питерского ЗакСа Виталий Милонов обратился в Генеральную прокуратуру, требуя проверить Европейский университет. В частности, депутат подозревал ЕУ в том, что там якобы выдавали стипендии в иностранной валюте.
Генпрокуратура инициировала 11 различных проверок. В результате, хотя худшие опасения Милонова не оправдались, Рособрнадзор вновь выявил 120 нарушений. Университет поэтапно их исправлял и отчитывался, к декабрю нарушений осталось 4, а затем — всего одно: недостаточный процент преподавателей-практиков по политологии. Тем не менее 7 декабря Рособрнадзор приостановил лицензию вуза — это решение ведомства было оспорено в суде. 10 февраля университет проиграл арбитраж. Сейчас вуз продолжает судиться с ведомством и пока продолжает работать.
Параллельно идет другая тяжба: 27 декабря 2016 года Комитет имущественных отношений (КИО) Петербурга оповестил университет о том, что он должен освободить особняк в течение 5 дней, поскольку нарушает условия эксплуатации исторического памятника, а именно: в здании имеются незаконные перегородки, со стороны двора поставлены несколько пластиковых окон, а в самом дворе — недокументированный флигель. Руководство университета в ответ указывает, что флигель существует с советских времен и никогда не заносился в городские планы; окна поставлены по аналогии с другими на фасаде, которые сам же Комитет одобрил; а о наличии перегородок чиновники знали всегда.
Университет планирует масштабные работы, чтобы отреставрировать здание и привести его в наиболее подходящее состояние для учебы. Летом 2015 года был подготовлен план реконструкции за авторством французского архитектора Жана-Мишеля Вильмотта (он также занимался реконструкцией Музея д’Орсе в Париже и бывшей фабрики «Красный Октябрь» в Москве). Проект был одобрен Советом по сохранению культурного наследия при правительстве Петербурга. Инвестпроект стоимостью около 2,2 млрд рублей согласован и одобрен.
Ректор Европейского университета Олег Хархордин замечает, что городские чиновники полтора года исследовали здание и знали обо всех его особенностях: «Все мерялось, все понимали, что эти несчастные перегородки перестанут существовать, и флигеля тоже бы не стало. Они с нами работали 2,5 года над тем, чтобы это здание полностью исследовать, проверить, чтобы [после реконструкции] здесь было светло, радостно, чтобы человек заходил и чувствовал, что он в храме науки».
Абсурд ситуации дополняется тем, что наряду с претензиями и угрозами выселения город параллельно, в рутинном порядке согласует проект реконструкции: 2 февраля Комитет по государственному контролю, использованию и охране памятников истории и культуры (КГИОП) сообщил о согласовании проектной документации (письмо есть в распоряжении редакции).
Еще более интересно ситуация выглядит в том свете, что практически через дорогу, на Набережной Кутузова, 24, находится другой особняк семьи Кушелевых-Безбородко, который несколько лет назад приобрел фонд «Дар», превратив его в клубный дом с фитнес-центром, паркингом, автомобильным лифтом и «историческими квартирами» стоимостью от 126 до 164 миллионов рублей (по информации издания Russiangate). Выселять фонд «Дар» из особняка никто не собирается.
И Путин не указ
Президент всегда демонстрировал поддержку Европейского университета.
В 2015 году, когда начиналась работа над проектом реконструкции здания, вуз обратился к Владимиру Путину с просьбой о поддержке. Путин согласился, поручив министру образования Ливанову, губернатору Полтавченко и помощнику президента Фурсенко поддержать ЕУ.
В конце прошлого года, когда Рособрнадзор приостановил лицензию, университет вновь обратился к президенту, и тот повторно поручил поддержать его, на этот раз — вице-премьеру Ольге Голодец. 9 декабря она провела совещание с участием Рособрнадзора, на котором ведомству было поручено найти выход из ситуации без ущерба для образовательного процесса в университете. Тем не менее Рособрнадзор настаивает, что теперь, когда спор с вузом перешел в суд, только там он и может разрешиться.
Галина Лисицына, проректор ЕУ по учебной работе, говорит, что в самом университете не вполне понимают, чего хочет от них Рособрнадзор и какое отношение к качеству образования имеют некоторые его претензии, например: «Люди, которых мы предъявили, работают в организациях, в названии которых отсутствует слово «политология». Это уже за пределами здравого смысла». Галина Лисицына замечает, что образовательный стандарт Минобра в принципе плохо подходит такому вузу, как Европейский университет: «Количество формальных ограничений совершенно не оправдано, оно не делает процесс обучения более качественным. Стандарт сделан для того, чтобы, если один преподаватель уйдет, другой мог его заменить без ущерба для курса. Но у нас каждый преподаватель создает свой собственный курс».
«Вот есть президент и правительство, а есть некая сила, которая плевать на них хотела, — говорит профессор антропологии ЕУ Илья Утехин. — Она всегда побеждает в судах, у нее во всех проверяющих органах есть своя лапа. Это снаружи они выставляют клоунов типа Милонова. Граждане российские не за эту силу анонимную голосовали, а за Путина, а вот почему побеждает она — непонятно».
В мозговом центре либералов
Европейский университет был основан в 1994 году Анатолием Собчаком. «Собчаку хотелось иметь что-то вроде Свободного университета в Берлине, альтернативу госуниверситету, — говорит ректор Олег Хархордин. — Он считал, что у нас хорошее пятилетнее образование, а аспирантура — никуда, особенно в общественных науках. И он хотел с помощью денег частных доноров (это были в основном международные фонды), и 10% еще давал город, основать такой университет. Когда он начал его регистрировать, слово «свободный» уже было нельзя, «демократический» — тем более. Деньги в основном были американскими, но американским его назвать было тоже кошмарно. Единственное слово, которые поддерживали все стороны политического спектра в этом городе в 1993 году, было «европейский».
Отцами-основателями будущего вольного университета стали, кроме Собчака, Герман Греф — тогда глава петербургского Комитета по управлению городским имуществом, который передал в аренду ЕУ особняк на Гагаринский улице, и Алексей Кудрин, тогда — первый заместитель Собчака, который написал устав университета.
«Я думаю, у него (Собчака) были какие-то планы на нас, — продолжает Хархордин. — Но когда он проиграл выборы в 1996-м, на смену ему пришел «губернатор-водопроводчик» (так в Петербурге называли Владимира Яковлева)».
Новому губернатору частный университет для ученых-гуманитариев вовсе не был интересен, как и сменившей его Валентине Матвиенко, — до 2008 года.
В 2008 году в университет пришли пожарные и обнаружили 42 недостатка в здании, и после серии неформальных переговоров руководству вуза дали понять, что претензии будут сняты при одном условии, не имеющем отношения к пожарам. «Тогда мы взяли грант Евросоюза на обучение представителей партий методам мониторинга на выборах. Мы отдали грант обратно, и проблемы с пожарными были решены», — говорит Хархордин. Но, поскольку в защиту университета к этому моменту уже поднялась волна гражданского недовольства, Валентина Матвиенко обратила на него внимание.
«Валентина Ивановна нас считала рассадником либеральной мысли и приезжала поговорить с критически мыслящими студентами. Возможно, эта слава мешает нам до сих пор, депутат Милонов наверняка нас за это и гонит», — усмехается Хархордин.
Пришедший на смену Матвиенко губернатор Полтавченко интереса к университету не выражал, как, впрочем, и негативного отношения. Но за годы его правления те общественные силы, которые стояли у основания ЕУ, ослабли, а укрепились совсем другие.
Неприемлемый субъект
Более или менее содержательной версии, почему именно сейчас идет такая массированная атака на Европейский университет, нет ни в самом вузе, ни у внешних наблюдателей. Как варианты называются чей-то возможный интерес к зданию, недовольство богатых соседей предстоящими строительными работами по реконструкции, проект реформы правоохранительной системы, который в 2013 году разработал Институт проблем правоприменения при ЕУ.
Доклад об этом проекте вышел под эгидой Комитета гражданских инициатив (КГИ) и считался детищем Алексея Кудрина: КГИ в принципе часто использует исследования Европейского университета. Признавая неэффективность предыдущей реформы полиции, авторы предлагали кардинально перестроить всю систему, причем отделения по борьбе с экономической преступностью и ФСКН в нынешнем виде упразднялись бы, у МВД отбирались бы функции вневедомственной охраны, выдача водительских прав, лицензирование охраны, внутренние войска. Проект сразу вызвал волну негативных отзывов от влиятельных силовиков и близких к ним политиков.
«Институт проблем правоприменения (ИПП) уже несколько лет копает в сторону того, как устроена российская правоприменительная система: были исследования и по судьям, и по СК, и по ФСКН, и так далее. Это им всем там сильно не нравится, потому что ИППшники раскрывают их суть и говорят об этом открыто, — полагает один из научных сотрудников ЕУ, попросивший не называть его имени. — Могу еще добавить, что проверок было за прошедший год двузначное число, многих сотрудников дергали, вызывали на допрос в налоговую, вот я ходил — пытались найти какие-то нарушения. Спрашивали, как стипендию платили — в валюте или в рублях; за что надбавки платили, в каких грантах участвовал за время учебы; были ли на самом деле командировки, данные о которых есть, и так далее».
Петербургский депутат-«яблочник» Борис Вишневский полагает, что атакуют Европейский университет просто «за невосторженный образ мыслей», который там царит. 15 февраля депутат предложил своим коллегам обратиться к губернатору с требованием оставить университет в покое, но его не поддержали. «Там преподают люди с позицией, отличающейся от официальной, которая звучит по телевизору. Это не устраивает [власти]. Если бы сейчас была политическая воля на уровне президента, чтобы от университета отстали, это произошло бы быстро, — уверен Вишневский. — А влияние Кудрина очень ограничено, административного веса у него никакого сейчас нет».
«Эта площадка создана еще Собчаком, она много раз открывала двери людям разных политических взглядов, — говорит Марина Шишкина, бывший декан факультета журналистики СПбГУ и депутат петербургского ЗакСа прошлого созыва. — Я думаю, они попали под обстрел потому, что это одна из последних открытых площадок, каких практически не осталось, не только в городе, но, может, и в стране».
«Мне кажется, университет как организация рассматривается какой-то частью российского истеблишмента как неприемлемый для нынешней ситуации в стране субъект, — говорит Владимир Гельман, профессор факультета политических наук и социологии ЕУ. — Университет производит такой продукт как разномыслие. Оно предполагает, что у нас работают очень разные люди с точки зрения своих научных представлений, политических взглядов. Но всех объединяет стремление к независимому анализу явлений и событий, самоорганизации и самоуправлению — это важнейшие принципы университета. И тот факт, что университет функционирует не так, как многие другие, которые выступают проводниками идей, заданных сверху, — вызывает довольно сильное раздражение в ситуации, когда, говоря словами Стругацких, «умные не надобны, надобны верные».
