Гайдаровский форум-2017 прошел в стенах президентской академии (РАНХиГС). По версии Financial Times гайдаровский форум входит в пятерку мировых бизнес-событий дня. В форуме ежегодно принимают участие ведущие мировые ученые, политики и тысячи гостей. Журналисты подробно освещают секции форума, и о выступлениях можно прочитать в СМИ. Но как общаются участники секций за пределами форума?
На большинстве секций было, честно, говоря, все то же самое. При этом, и это главное, у меня на попечении были дорогие гости, ранее не бывавшие в России вообще. И я с ними ходил по музеям и кормил в грузинских и узбекских ресторанах. Так что сразу с форума днем я повез Вольфганга Штреека [1], Хо-фун Хуна [2] и Мишааля Аль-Гергави [3] показать московское метро, Красную площадь и Исторический музей, а точнее, Сунгирский могильник с невероятным богатством мамонтовой кости (какая социальная структура 28 тысяч лет назад собрала такое?).
На метро "Белорусская" Вольфганг долго стоял перед гигантской скульптурой партизан и сказал: "Теперь я лучше понимаю, что мой отец пережил на Восточном фронте".
Вольфганг оказался из семьи судетских и восточнопомеранских беженцев. Оба его родителя в 1945 г. стали беженцами — мать из чешских Судетов, отец из Восточной Померании, отошедшей Польше. Недавно на конференции Вольфганг познакомился с польским коллегой, который родился и вырос всего в 2 км от родного померанского села его собственного отца! Немец даже решился пошутить, что не выгони вы нас тогда, сегодня мы оба работали на одной кафедре… На что поляк ответил: "Нет, все равно бы вместе мы не работали. Мою семью поселили в пустые немецкие дома, потому что нас выселили из восточной Польши, которая благодаря Советам отошла к Украине”.
Уже вечером за рюмкой армянского абрикосового коньяка Вольфганг очень просто и убедительно объяснял потрясающий успех послевоенной ФРГ: "Коммунисты ушли в ГДР, убрав левую радикальную массу из политики ФРГ".
Вольфганг Штреек выделил три главных момента. Во-первых, юнкерство, главная правоконсервативная сила прежней Германии, почти целиком погибло в войнах, репрессиях 1944 г. после неудачного покушения на Гитлера и с отходом Пруссии в советскую зону оккупации и далее в ГДР. Причем у ФРГ не оставалось традиционных юнкерских позиций, прежде всего в офицерском корпусе. Буквально единичные остатки восточногерманских помещиков можно было найти на дипломатической службе. Прочим пришлось стать журналистами, адвокатами, дилерами антиквариата, высшим банковским персоналом — престижные, но все-таки уже либеральные буржуазные профессии. Кстати, Пьер Бурдье обнаружил, что во Франции потомки дореволюционной аристократии сосредоточились примерно в тех же самых областях, где они использовали свои теперь, в условиях республики, вполне символические титулы, манеры и семейные связи.
Во-вторых, крупная индустриальная буржуазия (такие как финансовый магнат Густав Крупп, оказавший значительную материальную поддержку нацистскому движению) и высший управленческий персонал довоенного периода сидели до 1952 г. в тюрьмах за связи с нацистами. Их выпустили, в конечном счете, в массе без приговоров, что долго отзывалось протестами слева. Но за это время в госуправлении закрепились профсоюзы, причем это делалось оккупационными властями под прямым и сознательным воздействием британских и американских тредюнионов. Показательна судьба "Фольксвагена", переданного в собственность правительства земли Рейн-Вестфалия и тех же профсоюзов.
И наконец, в третьих, в Западной Германии оказалось 12 миллионов немецких беженцев с Востока. Это вконец перемешало традиционную религиозно-общинную географию, когда лютеране были вынуждены селиться среди католиков и наоборот. Беженцы в первом послевоенном поколении были готовы работать за гроши и с остервенением, потом массово пошли за образованием, потому что понимали, что помощи ждать неоткого и неоткуда.
И, конечно, прав Владимир Мау [4], упирающий на множественные преимущества американской оккупации. Но ими надо же было воспользоваться.
В сумме Вольфганг называет это "второй великой модернизацией Германии".
И Аль Гергави очень интересно рассказывал, что сейчас происходит с Ираном и Саудовской Аравией, и почему с уходом нынешнего поколения их правителей он ожидает резкий поворот к военно-политической разрядке и экономическому союзу суннитских нефтяных монархий с шиитской исламской республикой, что автоматически снимает проблему Ирака, Сирии и Йемена вместе с джихадизмом.
Примечания:
1. Вольфганг Штреек – почетный директор Института изучения обществ им. Макса Планка, автор европейских бестселлеров "Время взаймы" и "Как кончится капитализм".
2. Хо-фун Хун – профессор Университета Джонса Хопкинса, автор китайского бестселлера "Почему Китаю не суждено править миром".
3. Мишааль Аль-Гергави – основатель и управляющий директор исследовательского центра Delma Institute, консультант Правителя эмирата Абу Даби.
4. Владимир Александрович Мау – ректор Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации (РАНХиГС); автор более двадцати книг, из них последняя: “Кризисы и уроки. Экономика России в эпоху турбулентности”. М.: Изд-во Института Гайдара, 2016.
