C увеличением количества инцидентов желание отомстить при помощи неразборчивых бомбардировок может перевесить все соображения здравого смысла
Российская интервенция в Сирии явно идет не очень успешно. В прошлую пятницу (8 июля) появились сообщения об очередном вертолете, сбитом неподалеку от Пальмиры, и после первоначальных опровержений российское Министерство обороны было вынуждено признать, что сбит был не сирийский Ми-25, а российский МИ-35М, вылетевший на боевое задание с авиабазы Хмеймим неподалеку от Латакии.
Президент Владимир Путин почувствовал себя обязанным прервать очередную «сцену с исчезновением» и отправился в паломничество в отдаленный Валаамский монастырь в Карелии, где обратился к живущим там монахам с просьбой молиться за двух погибших пилотов.
Но молитвами российская реакция не ограничилась. В понедельник шесть бомбардировщиков дальнего радиуса действия Ту-22М3 нанесли удар по лагерю ИГ, уничтожив, по сообщениям, три танка. Это одноразовое возвращение к тяжелым бомбардировкам не очень утешает: следовало ожидать, что небольшая группировка российских воздушно-космических сил, участвующая в операциях с высокой степенью риска и не обладающая достаточными ресурсами, вскоре понесет новые потери.
Неясной остается стратегическая цель продолжения этих операций. Российское вторжение прошлой осенью спасло сирийского президента Башара Асада, но усилий РФ было недостаточно, чтобы гарантировать ему преимущество в многосторонней гражданской войне; захват Пальмиры в прошлом марте был не более чем символической победой. Путин удивил собственных высокопоставленных чиновников, приказав вдвое сократить численность группировки в Латакии; в результате Асад с трудом удерживает статус-кво, полагаясь на масштабную военную помощь России, которую та не сможет оказывать ему бесконечно. Единственный российский авианосец Адмирал Кузнецов должен прибыть в Восточное Средиземноморье в октябре, но этот эксперимент по проецированию воздушной силы с моря вряд ли окажет значительное влияние на ход затяжных боев в Алеппо или Дамаске.
Кремль наверняка осознает, что его агрессивная поддержка режима Асада ставит Россию в положение серьезного конфликта интересов почти со всеми другими внешними игроками в сирийской войне. Исключением являются только Иран, сохраняющий неопределенность относительно масштабов своей поддержки, и Израиль, для которого авторитарный сирийский лидер – меньшее зло по сравнению с активизацией исламского экстремизма.
Многие российские комментаторы предсказывают, что стремление США спровоцировать «смену режима» в Сирии приведет к прямому столкновению с российскими экспедиционными силами; и сбитый на прошлой неделе вертолет некоторые использовали в качестве подтверждения своего предположения. Путин стремился уменьшить этот риск, начав на прошлой неделе новый диалог по Сирии с президентом США Бараком Обамой, но они так и не достигли понимания, каким образом прекратить войну. Теперь госсекретарь США Джон Керри приезжает в Москву с полным портфолио проблем, включая недавний шпионский скандал, надеясь договориться о новом компромиссе относительно сохранения режима прекращения огня в Сирии.
Напряжение, которое испытывали российские силы в Сирии, несколько уменьшилось вследствие стремительной деэскалации конфликта с Турцией. Президент Реджеп Тайип Эрдоган счел удобным обтекаемо извиниться за сбитый в прошлом ноябре российский бомбардировщик СУ-24, и Путин схватился за возможность минимизировать ущерб от эмоциональной ссоры снятием санкций. Россияне ответили на это примирение с удивительным энтузиазмом. Всего за несколько дней Турция стала самым популярным туристическим направлением лета, и все негативные эмоции, вызванные месяцами антитурецкой пропаганды, испарились без следа. Но стремительное восстановление экономических связей не означает, что резкие противоречия по поводу Сирии остались в прошлом, поскольку Турция по-прежнему против сохранения режима Асада и проявляет яростную враждебность к сирийским курдским силам, которые получили определенную политическую поддержку Москвы.
Россия стремится возобновить сотрудничество с Турцией в сфере противостояния терроризму, особенно, учитывая, что восстановление диалога на высшем уровне совпало с трагической террористической атакой в Стамбуле 28 июня; но эти усилия неизбежно натолкнутся на те же знакомые проблемы. Несмотря на громкое официальное осуждение ИГ, борьба с этим государством не является приоритетом для российских войск – те наносят удары по другим группам, таким как Фронт ан-Нусра, представляющим более неотложную угрозу режиму Асада. В то же время Москва внимательно следит за действиями США против ИГ (как в Сирии, так и в Ираке), подчеркивая неудачи и пытаясь приуменьшить важность побед.
Террористическая атака в Стамбуле продемонстрировала масштаб вовлеченности разнообразных экстремистских группировок в России и Центральной Азии в сети ИГ: 11 россиян были задержаны в рамках расследования смертельного плана, разработанного в Сирии. Хотя российские власти не без причины опасались оттока радикализованной молодежи в боевые зоны на Ближнем Востоке, теперь возвращение испытанных бойцов превращается в серьезную угрозу безопасности, которая пока не проявилась в виде волны террористических атак внутри самой России.
Тем не менее, Кремль не видит особой необходимости направлять государственные ресурсы на противодействие этой угрозе, и Путин тратит свое время на перестановки в среде слишком амбициозных чиновников и установление баланса сил между воюющими кланами. Причиной этого безразличия может быть вера в то, что масштабная террористическая атака в Москве может обеспечить Кремлю общественную поддержку на сентябрьских выборах в парламент, как уже произошло на заре политической карьеры Путина в 1999 году.
В этих политических интригах, направленных на сохранение путинской монополии на власть, Ближний Восток – вопрос второстепенной важности; Путин уже получил все пропагандистские дивиденды от запуска не слишком масштабной, но имевшей ощутимый эффект военной операции.
Таким образом, Керри может успешно договориться о взаимной сдержанности относительно нанесения авиаударов по определенным зонам. Впрочем, она вряд ли продлится долго, так как линии противостояния постоянно сдвигаются, а силы Асада непременно попытаются саботировать такую сделку. Возможно, Западу удастся отговорить Москву от активного препятствования ему в Сирии, но с увеличением количества инцидентов желание отомстить при помощи неразборчивых бомбардировок может перевесить все соображения здравого смысла.
