Российская власть не просто потеряла контакт с реальностью – она, похоже, больше попросту не верит в ее существование, пишет политолог, профессор Института исследований мира (Осло) Павел Баев.
Президент Владимир Путин закончил 2015 год утверждением пересмотренной Стратегии национальной безопасности, которая определяет укрепление НАТО как угрозу и планирует противодействие ей за счет обеспечения единства российского общества и усиления обороноспособности страны. За прошлый год Россия вошла в сложный и собственноручно созданный кризис – и единственной антикризисной мерой, принятой Кремлем, стала эксплуатация конфронтации с Западом для "патриотической" мобилизации и объяснение экономического спада в России происками врагов извне.
Новая стратегия прописана более откровенно, чем предыдущее издание, в котором повышение военной активности НАТО и создание системы ПРО были названы "недопустимыми". В то же время, она искажает реальность, заявляя о расширении "сети американских военно-биологических лабораторий в странах, граничащих с Россией". Наконец, она хвастлива, поскольку называет внешнюю политику Москвы "открытой, рациональной и прагматичной", а также не имеет связи с реальностью, так как утверждает, что "российская экономика показала потенциал к укреплению, несмотря на нестабильность мировой экономики" и санкции.
На российскую оборону большое влияние оказал украинский кризис, и Стратегия уделяет много внимания этой катастрофе, обвиняя США и ЕС в организации "антиконституционного переворота" и заявляя, что Украина "надолго стала источником нестабильности для Европы и российских границ".
30 декабря Путин, Порошенко, Меркель и Олланд договорились по телефону о продлении вторых Минских соглашений еще на год. Режим прекращения огня, по сути, единственный пункт договора, в котором сходятся все стороны, но перемирие остается очень хрупким. Тем временем Москве становится все сложнее поставлять припасы и обеспечивать безопасность на захваченных территориях Донецкой и Луганской областей, но в то же время Москва не может вывести свои войска или признать масштабный крах своей политики по установлению статуса России как одной из мировых сверхдержав.
Несмотря на снижение интенсивности антиукраинской пропаганды, с начала 2016 года Россия ввела новые торговые санкции, чтобы подтолкнуть Украину к дефолту.
Ключевое средство отвлечения политического внимания от тупика в Украине – военная интервенция в Сирию, которая ознаменовала отход от прежде осторожной и оппортунистской политики России на Ближнем Востоке. Около трети россиян назвали вторжение в Сирию одним из значительных событий года; всего 9% упомянули заключенное в феврале Минское соглашение. Тем не менее, в Стратегии национальной безопасности сирийская война не упоминается; в то же время сделано предположение, что усиление ИГИЛ стало результатом "политики двойных стандартов", проводимой "некоторыми государствами", участвующими в борьбе с терроризмом. Путин по-прежнему настаивает, что российская операция в Сирии продолжается, хотя, вероятно, и понимает, что первоначальный победный дух развеялся, а на его место пришел страх последствий и рисков, связанных с незапланированным выходом. Серьезное ухудшение отношений с Турцией стало прямым результатом плохо подготовленного вторжения, и Москва продолжает вводить новые санкции и наносить новые оскорбления, отвергая все предложения Анкары решить дело миром.
Эти упорные попытки делать торговлю инструментом политики могут показаться странными, поскольку вредят российским потребителям больше, чем "врагу", а доля РФ в мировой экономике стремительно сокращается. Тем не менее, они отражают признание Кремлем эффекта от западных санкций – и провал интриг Москвы, нацеленных на их снятие. Потребовались четыре квартала рецессии – после четырех кварталов нулевого роста – чтобы российская власть бросила надежды "оттолкнуться от дна" кризиса, и признать, что резкая девальвация рубля не принесла никаких положительных эффектов для местных производителей.
Путин почти наверняка видит разрыв между российской экономикой, завязанной на экспорт сырья и быстро растущей глобальной экономикой. Но он также не может признать фиаско, вызванное политикой сбора ренты, так что экономическая часть новой стратегии дублирует старую, несмотря на ее несоответствие реалиям.
Власти нужно продать массам идею необходимости терпеть трудности ради величия России. Поэтому новая Стратегия ставит своей целью "защиту культурного суверенитета России" за счет "блокирования внешнего деструктивного информационно-психологического влияния". Тем не менее, у власти пока нет эффективных средств для контроля над интернетом, а телевизионная пропаганда начинает утомлять. Теперь, когда кризисы стали новой нормой, россияне теряют интерес к сирийским приключениям и начинают задумываться о все ухудшающихся условиях жизни. Разоблачения коррупции в высших эшелонах правоохранительных органов, которые год назад не вызывали интереса, вновь начали вызывать гневный резонанс в обществе.
Чтобы по-прежнему мобилизовать общество против Запада, власти нужно заставить замолчать недовольных и прекратить публикацию таких откровений. Убийство Бориса Немцова в феврале было призвано шокировать оппозицию и довести ее до отчаяния, и Путин практически признал этот заговор, сказав во время пресс-конференции "не факт, что его надо было убивать". Тем не менее, оппозиция отказалась затихнуть и продолжает доказывать коррумпированность путинского режима.
В 2016 году Россия оказалась завязшей в Украине и Сирии; но, что самое важное, она переживает управленческий конфликт, ведь каждое решение, призванное усилить режим, бьет по его базе поддержки и истощает ресурсы, необходимые для базового функционирования государства. Власть не просто потеряла контакт с реальностью – она, похоже, больше попросту не верит в ее существование.
