Растущие внутренние проблемы вынуждают российского президента поднимать ставки и идти на конфликт с Анкарой.
На этой неделе российский президент Владимир Путин будет присутствовать на климатическом форуме в Париже, но его будут заботить вовсе не проблемы окружающей среды. Но единственное предложение, которое Россия согласилась бы рассмотреть – это замена угля на газ в качестве основного топлива для производства электричества. На саммите в Париже Путин сделает несколько обещаний сократить выбросы; но они наверняка будут столь же «надежны», как и его предыдущие обязательства по увеличению производства газа с 578 млрд кубометров в 2014 году до 885 в 2035-м.
В чем на самом деле заинтересован российский президент (как и во время саммита «большой двадцатки» в Анталии), так это во встречах на полях саммита; таким примером является 30-минутный разговор с Обамой. И отношение на этих встречах для Путина очень важно. Уничтожение российского бомбардировщика турецким истребителем воспринимается как прямой удар по авторитету президента. Конечно, Путин в ярости от нанесенного ему оскорбления, он, похоже, все еще находится в поисках подходящего ответа.
В субботу Кремль ввел ряд экономических санкций против Турции, но их немедленные последствия будут куда более болезненными для истощенной экономики самой России, страдающей от инфляции, темп которой уже достигает 20% в год. А отмена двустороннего безвизового режима выглядит слабым дипломатическим жестом, и на практике нанесет еще один удар по российскому туристическому бизнесу, который и так переживает стагнацию.
Путин гневно заявил об «ударе в спину» после того, как Турция сбила российский СУ-24. И, хотя Турция в ответ предупредила Москву, что та «играет с огнем», руководство страны демонстрирует готовность к деэскалации. Турецкий президент Реджеп Тайип Эрдоган пытается получить максимум политических дивидендов внутри страны, демонстрируя решительность, и при этом пытается показать себя адекватным лидером перед союзниками из НАТО, говоря, что готов встретиться с Путиным в Париже. Ссора с Россией идеально служит амбициям Турции в сирийском конфликте, поскольку позволяет ей заново утвердить свою роль в качестве ключевого игрока в борьбе с ИГИЛ и Башаром Асадом.
А вот роль РФ теперь под вопросом и Путин, по-видимому, ищет военный ответ на брошенный ему вызов. Пока он ограничился перемещением ракетного крейсера Москва поближе к Латакии, усилением базы дополнительным десятком истребителей СУ-27 и СУ-30, которые будут сопровождать российские бомбардировщики во время вылетов, и отправкой ракетной системы С-400 на авиабазу Хмеймим. Вероятно, Кремль понимает, что прямые агрессивные действия в отношении Турции означают конфронтацию с НАТО, который, несмотря на нежелание воевать с Россией, Турцию в случае горячего конфликта не бросит. Путин на такой риск пойти не может, но он эффективно делегировал дальнейшие решения относительно эскалации пилотам истребителей, которые могут вновь столкнуться с турецкими F-16 рядом с границей, и операторам российских С-400, которые еще никогда не были в бою.
Вероятность нового опасного инцидента в воздухе крайне высока, но из-за российского вторжения повышаются и другие риски. Рост напряжения может заставить Анкару закрыть Босфор и Дарданеллы для российских кораблей и тем самым перерезать ключевую линию поставок в Латакию. И, хотя российские авиаудары по туркменским деревням в Сирии раздражают Турцию, полное безразличие Москвы к жертвам среди мирных жителей вызывает ярость многих сирийских повстанческих групп, что делает российскую базу и конвои мишенью для возможных террористических атак.
В то же время прибытие новых самолетов на переполненную и плохо оборудованную базу негативно повлияет на распорядок техосмотра, делая технические сбои практически неизбежными – особенно в свете невероятного количества падений российских самолетов – как военных, так и гражданских. Любой инцидент может спровоцировать совершенно непропорциональную реакцию от перевозбужденного и одержимого Кремля.
Демонстрируя решительность и переключая фокус пропаганды на Турцию, Кремль отвлекает внимание общества от внутренних проблем, в последнее время усилившихся из-за неожиданного протеста дальнобойщиков. Протест, который начался как выступление против нового дорожного налога перешел в массовое возмущение коррупцией; правительство не представляет, как справиться с проблемой. Власти попытались заявить, что любое проявление недовольства – работа на внешнего «врага», тем самым оправдывая нужду в репрессивных мерах внутри страны. Но Путина, кажется, не заботит катастрофа, которой для тысяч малых бизнесов окажутся санкции против Турции. А его верхушка не заботится об экономических аспектах, поскольку военная сила стала основным политическим инструментом Кремля.
Негативные последствия этого курса можно маскировать громкой риторикой и мобилизацией, но весьма ограниченный период времени. Тогда как для ключевых партнеров, таких, как Китай, и главных противников – США, ЕС, а теперь и Турции, экономический кризис в России очевиден. Их может удивлять нежелание Путина заниматься экономическими вопросами и его готовностью вредить собственной экономике, лишь бы показать политическую решимость не желающему извиняться Эрдогану.
Но другие мировые игроки все еще надеются, что Москва хотя бы о рисках безопасности задумывается всерьез. Тем не менее, у Путина нет выхода, кроме как поднимать ставки новой катастрофой, подготовка к которой уже ведется, и для того, чтобы противостоять ему, потребуются значительные усилия и лидерство США.
