Кажется, что противоречия между Россией и США все обостряются, причем поводом может послужить что угодно, от войск на границе с Украиной до коррупции в ФИФА. Есть ли выход из этого противостояния?
Патовая ситуация
После длительного перерыва в Сочи и Москве этой весной прошел новый раунд прямых переговоров на высоком уровне между Россией и США. Символически он был важен для обеих сторон. В США администрацию Обамы критиковали за отказ «разговаривать с Россией» — так Белый дом мог утратить понимание намерений второй ядерной сверхдержавы. Кремль же получил возможность заявить, что подход, основанный на игнорировании и изоляции России, обречен на поражение. Однако, если форма диалога удовлетворила обе стороны, по содержанию заметного прогресса пока нет.
Главная проблема сегодня в том, что «замораживание» конфликта в Донбассе (на что, вероятно, готова Москва), скорее всего, не приведет к снятию ни американских, ни европейских санкций. Российская и западная интерпретации политической части минских договоренностей остаются несовместимыми. Руководство Украины, о поддержке которого заявляет Вашингтон, ужесточает риторику в адрес России, а в Донбассе возобновляются боестолкновения.
В то же время США не слишком опасаются, что Россия будет противодействовать компромиссу по иранской ядерной программе и прекращению гражданской войны в Сирии. По оценкам Вашингтона, такое противодействие слишком дорого обойдется для России, поскольку нанесет ущерб ее отношениям с широким кругом важных международных партнеров, включая Израиль и Турцию.
Аргументы России не работают
Что еще важнее, США в очередной раз дают понять, что не готовы заключать с кем бы то ни было долгосрочные «геополитические сделки». Во-первых, потому, что пока не видят равных себе по силе держав или коалиций, а во-вторых, поскольку полагают, что нормы миропорядка, на страже которых стоят США, содействуют экономическому процветанию народов безотносительно возражений «несогласных» государств.
В России же из этого традиционно делают вывод, что Вашингтон готов к явному и скрытому вмешательству во внутренние дела других стран ради смены «нежелательных» для США режимов. Москва резко критикует Вашингтон и за отказ обсуждать полноценное участие России в системе евроатлантической безопасности и ограничивать программы создания нового оружия дальнего радиуса действия.
Пытаясь заставить США считаться с декларируемыми российскими интересами, Москва в последние годы расходует значительные средства на ряд демонстративных мер. Например, Кремль намекает на возможность военно-политического альянса России и Китая, заявляет о решимости применять силу (в том числе ядерное оружие); и в российском обществе целенаправленно формируется консенсус о том, что США враждебно относятся к России.
Но пока ни один из этих аргументов, похоже, не произвел на Вашингтон нужного впечатления. Американская дипломатия уже много лет не верит в перспективу опасного для США союза России и Китая. Напротив, «глубокое партнерство» с Китаем, основанное на масштабных взаимных инвестициях, потребует от России соблюдения правил в управлении экономикой (и государством в целом), которые сделают Россию привлекательной одновременно и для американского (и любого другого) бизнеса. Таким образом, настоящий альянс с Китаем вполне способен сделать Россию «проамериканской».
Угроз же применения ядерного оружия как США, так и СССР перестали панически бояться еще в годы холодной войны. Никто не сомневается в готовности России применить ядерное оружие ради предотвращения масштабной агрессии против российской территории. Но признавать за кем бы то ни было право на использование ядерной угрозы для прикрытия наступательных операций ядерные (не говоря уже о безъядерных) державы не хотят.
Обречены на партнерство?
Многие американские политики, кроме того, полагают, что объективных причин не любить США у жителей большинства антиамерикански настроенных стран нет. Проблема, по мнению американцев — во внутренней пропаганде антиамериканизма, которая рано или поздно прекратится или потеряет эффективность. Резкая перемена отношения к США в СССР и России конца 1980-х — начала 1990-х с крайне негативного на весьма позитивное, казалось бы, подтверждает эту гипотезу.
Некоторые влиятельные чиновники американской администрации, жестко критикующие сегодня внешнюю и внутреннюю политику России, уверены, что в долгосрочной перспективе США и Россия «обречены» на тесные партнерские отношения. По их мнению, политический режим любой страны, стремящийся обеспечить экономическое развитие, будет вынужден сотрудничать с самой технологически развитой державой в мире и уж точно откажется от попыток тратить сумасшедшие средства на противостояние «угрозам» со стороны Америки. Эти чиновники ожидают, что российские интересы переменятся, и потому отказываются слушать так называемых экспертов-реалистов, требующих от Вашингтона признать декларируемые сегодня Москвой озабоченности.
Практически у любого президента и госсекретаря можно найти цитату в том духе, что «российский народ не может не видеть выгод от сотрудничества с США». Когда Митт Ромни назвал Россию крупнейшей угрозой в ходе кампании 2012 года, его подняли на смех. Обама в том числе отвечал, что нельзя отождествлять политический режим в России с народом. Есть, конечно, и альтернативная точка зрения о неизбежной вражде России и США, но исторический опыт указывает американцам на то, что ничего неизбежного нет.
Раскольников нет
На отношения России с США (и с ЕС) при этом негативно влияют попытки Москвы подвергнуть испытанию единство НАТО. Верность союзников и внешнеполитическая ориентация потенциальных партнеров — чувствительная тема не только для американцев, но и, как показал украинский кризис, для самих россиян.
Тактические попытки «оторвать» Германию или другие крупные державы в Европе и Азии от США чаще всего приводят к укреплению соответствующих альянсов. А «отделить» пробуют кого угодно — от Южной Кореи, Японии и Сингапура в Азии до Греции, Италии, Венгрии и прочих в Европе. Правда, попытка «оторвать» любого члена НАТО (даже Венгрию или Люксембург) воспринимается в США и НАТО как одинаковая угроза, хотя, конечно, ставки особенно высоки в случае Германии.
Как в политическом классе, так и среди общественности этих стран союз с США воспринимается как базовая ценность, которую довольно сложно «перебить». К примеру, Япония, возможно, была бы готова нарушить союзническую дисциплину и отменить санкции против России. Но цена этого вряд ли может быть ниже, чем немедленные территориальные уступки Москвы в пользу Токио, на которые Россия сейчас вряд ли готова.
Концерт отменяется
Накопленный багаж российско-американских противоречий выглядит тяжелым. Однако если предположить, что конфликт на востоке Украины будет урегулирован к концу 2015 года, а Крым — «выведен за скобки», то перспектива снижения напряженности оказывается вполне реалистичной.
По заявлениям российского руководства выходит так, что следующая по значимости проблема после Украины в отношениях России с США — американская противоракетная оборона. Это может означать, что при условии разрешения противоречий вокруг Украины российско-американские отношения видятся Москве практически бесконфликтными: проблема ПРО не сравнима с Украиной ни по общественному звучанию, ни по степени напряженности. Она в основном непублична, поскольку носит запутанный технический характер и сложна для восприятия широкой аудиторией. Почему и каким образом американская ПРО угрожает России, непросто объяснить даже россиянам, не говоря уже о представителях других стран, на участие которых в «антиамериканской коалиции» можно было бы рассчитывать.
Противоречия между США и Россией можно представить как неизбежные — конфликт между единственной сверхдержавой и крупной региональной державой, пытающейся не допустить расширение влияния сверхдержавы в «своем» регионе. Аналогичным образом некоторые аналитики описывают столкновение Китая с союзниками США и — потенциально — самими американцами в Южно-Китайском море.
Подобное описание, однако, годится только для историков, изучающих отдаленное прошлое, и мало что значит для формирования текущей политики в Вашингтоне, Москве или Пекине. Сегодня вектор развития международных отношений направлен отнюдь не в сторону формирования новых «концертов» или «клубов» великих держав. Крупные государства (включая Китай), имеющие перспективу (но никак не гарантии!) стать мировыми лидерами, гораздо больше озабочены растущими потребностями своего населения в рабочих местах и качественных госуслугах, чем геополитическим противостоянием «заокеанской сверхдержаве».
Да, локальные очаги напряженности существуют (Ближний Восток, Южно-Китайское море, Украина) и могут вспыхнуть серьезными военными конфликтами. Но если крупных войн, представляющихся в целом маловероятными, удастся избежать, мир не будет управляться небольшой группой стран, критерием принадлежности к которой является военная сила. Нежелание как минимум двух крупнейших мировых держав — США и Китая — переходить к подобной форме управления миром и жесткое сопротивление со стороны малых и средних стран являются гарантией того, что мир не движется в сторону нового раунда борьбы великих держав за сферы влияния.
Поэтому для России ставить во главу угла отношений с другими державами раздел и защиту геополитических «зон исключительных интересов» — значит ограничивать возможности свободного взаимодействия с ними, необходимого для совместного экономического и гуманитарного развития. Правильный баланс геополитики и экономики не только обеспечит сотрудничество в российско-американских отношениях (что не является самоцелью), но и вернет России ясную перспективу экономического роста и социального прогресса.
