Перед федеральными выборами, да еще и в кризис, все больше членов правящей элиты будут подвергаться демонстративным наказаниям. О новых правилах игры говорят аресты и губернатора Хорошавина, и экс-главы ФСИН Реймера.
4 марта сахалинского губернатора Александра Хорошавина арестовали и спешно привезли в Москву, но только на прошлой неделе президент отрешил его от должности в связи с утратой доверия. Это дело проливает свет на целый ряд особенностей нашей политической жизни, как старых, так и новых. Его стоит рассматривать в двух основных контекстах.
Во-первых, в плане пересмотра-подтверждения права собственности в крупнейших «валютных цехах» страны (неделей раньше и неделей позже ареста Хорошавина с президентом встретились и получили предложение остаться на новый срок губернатор ХМАО Наталья Комарова и губернатор ЯНАО Дмитрий Кобылкин). Во-вторых, в плане двух встречных мегатрендов: быстрого роста дефицита бюджета федерального и профицита бюджета сахалинского.
У первого публичного прецедентного ареста действующего губернатора много измерений, но наибольший интерес представляют следующие.
1. Конкуренция вертикалей и сдвиги «крыш». Арест отработавшего два срока губернатора, многие годы числившегося весьма эффективным и вдруг оказавшегося «коррупционером», стал результатом изменения общей политической и элитной ситуации, а не действий Хорошавина. Трехнедельный лаг между арестом губернатора и официальным отрешением его от должности свидетельствует, по-видимому, о том, что арест был корпоративной инициативой силовиков вкупе с влиятельными экономическими игроками, предпринятой в отсутствие Владимира Путина и без его прямой отмашки.
2. Об особой роли ФСБ в связи с убийством Бориса Немцова и желании службы изменить новостную повестку, продемонстрировав губернатора в наручниках, сказано много. Стоит, однако, вспомнить арест в марте 2014 года главы МВД по Сахалину генерала Владислава Белоцерковского, который, по версии следствия, санкционировал незаконное прослушивание телефонных переговоров следователей СКР, расследующих уголовное дело об убийстве, коллег из управления собственной безопасности МВД России и сотрудников УФСБ по Сахалинской области, которые вели оперативное сопровождение расследования. За Белоцерковским последовал ивановский начальник МВД генерал Александр Никитин, арестованный по обвинению в растратах, и марийский министр МВД генерал Вячеслав Бучнев, застрелившийся в преддверии ареста. Только что к арестантам добавился бывший главный оренбургский и самарский милиционер, возглавлявший в 2009–2012 годах ФСИН Александр Реймер: его задержали 31 марта.
В этом смысле арест действующего главы региональной полиции год назад был первым прецедентом, арест действующего губернатора — вторым. Все это показывает, что и роль ФСБ в вертикали власти, и предоставленная ей свобода действий увеличивается.
3. Деньги для бюджета. В последние месяцы федеральный бюджет, испытывающий проблемы с падающими доходами, ищет деньги повсюду, включая регионы. Только в феврале постановлением Арбитражного суда Москвы были арестованы счета фонда «Урал», которому были перечислены средства от продажи «Башнефти» АФК «Система» в 2009 году. Таким образом «Системе» компенсированы 70,7 млрд руб. — убыток, который она понесла после отчуждения акций «Башнефти» в пользу государства осенью 2014 года. Башкирия же в результате лишилась существенного источника финансирования социальных программ, а ее бывший президент Муртаза Рахимов — мощного рычага влияния и компенсации за свой относительно мирный уход от власти в 2010 году. О прямом изъятии денег из сахалинского бюджета речи пока нет, но понятно, что новый глава Сахалина, каковым назначен бывший амурский, а до этого корякский губернатор Олег Кожемяко, будет гораздо более отзывчив в отношении интересов центра и корпораций, чем его предшественник — выходец из сахалинских элит.
4. Сигнал всем губернаторам. Арест Хорошавина — это и демонстрация изменившихся правил игры, и показательная жертва (коррупция вменялась давно и многим, но до ареста действующего губернатора пока не доходило), и одновременно популистский жест в рамках логики «хороший царь — плохие бояре». Последуют ли другие, вопрос. Стоит напомнить, что год назад в связи с утратой доверия были сняты с должности новосибирский губернатор Василий Юрченко и волгоградский Сергей Боженов, а в сентябре был уволен брянский губернатор Николай Денин. Перед снятием «проштрафившиеся» губернаторы, как сейчас Хорошавин, подвергались критике со стороны ОНФ. К федеральным выборам, да еще в ситуации кризиса, показательные наказания представителей элиты, в том числе в губернаторском корпусе, будут скорее нарастать.
5. Рейтинг ФоРГО как черная метка. Если ОНФ греет руки на губернаторских кострах, выступая популистским бенефициаром, то «черные метки» губернаторам раздает ФоРГО — Фонд развития гражданского общества — работающая на аутсорсинге структура при управлении внутренней политики администрации президента. Это они за пару месяцев до ареста Хорошавина сигнализировали о резком падении его «эффективности». И губернаторы теперь обостренно реагируют на самые незначительные подвижки в этом рейтинге. Кстати, в самом свежем рейтинге ФоРГО наибольшее падение демонстрируют свердловский Евгений Куйвашев, орловский Вадим Потомский (уже второй месяц кряду), самарский Николай Меркушкин и нижегородский Валерий Шанцев.
6. Последствия ареста для общественного мнения. Губернаторы — ключевые элементы современной элитной или, точнее, неономенклатурной системы. Любые их разоблачения и демонстрация прегрешений неизбежно бьют по системе в целом, дискредитируют власть, особенно когда выясняется, что, скажем, о коррумпированности все давно знали. Так массированные разоблачения Юрия Лужкова в 2010 году, скорее всего, внесли вклад в возникновение волны протестов против власти в 2011 году.
7. Управляемость регионами. Наконец, важной составляющей «дела Хорошавина» являются взаимоотношения центра и региональной элиты. Назначая вместо «своего» Хорошавина «варяга» Кожемяко, Кремль выигрывает в управляемости в плече «АП — губернатор», проигрывая одновременно в управляемости в плече «губернатор — местная элита». Это чревато негативными последствиями в ситуации нарастания экономического и политического кризиса. И если сейчас на Сахалине есть просто некая спонтанно возникшая «группа поддержки» Хорошавина — сахалинцы, которые вряд ли как-то могут повлиять на исход дела, — то в будущем противостояние центру может принять и более серьезные формы. К тому же Сахалин, в том числе и в силу своей удаленности и автономности, — не самое удачное место для того, чтобы ломать через колено местную элиту.
Какова будет судьба самого Александра Хорошавина, пока неясно. По сложившейся прежде практике, такого рода дела, если только фигурант не нарушал внутренние номенклатурные правила, — а Хорошавин, похоже, их не нарушал, — заканчиваются ничем; скажем, по «модели Лужкова». Времена, однако, меняются, а нравы ужесточаются.
