105 лет назад, 16 февраля, в Петербурге заложили Соборную мечеть. В наши дни дискуссия об исламе – напряжённая, заострённая едва ли не до передела. Пытаясь разобраться в этом, корреспондент «Нашей Версии на Неве» побеседовал с автором ряда работ, посвящённых мусульманской тематике, – профессором НИУ ВШЭ Эдуардом Понариным.
Корреспондент: Эдуард Дмитриевич, во времена Российской империи мусульмане считались полноценной частью русского мира. Строительство мечети не вызывало споров в обществе. Сейчас же, кажется, всё ровно наоборот…
Э. Понарин: И так, и не совсем так. Какое-то время альтернатив у Российской империи не было, она ассоциировались в сознании российских мусульман с прогрессом. Но после русско-японской войны эта уверенность пошатнулась. Революция 1905 года – отчасти реакция на поражение в войне. Это ведь была и национальная революция. Движение панисламистов сложилось ещё раньше – уже тогда чувствовалось, что, может быть, у империи есть альтернатива. А потом это чувство получило сильное развитие. Царские правительство понимало, что нужно делать какие-то шаги навстречу мусульманам, проводить интеграцию. Строительство мечети, считаю, проводилось в этом контексте. Та политика, возможно, была более дальновидной и решительной: в самом центре империи, недалеко от Зимнего дворца, в довольно престижном районе построена мечеть. Причём на тот момент – самая большая в Европе.
Корреспондент: Сейчас за представителями ислама, носящими традиционные уборы, закрепился определённый шлейф стереотипов. Сколь справедливо современное общественное мнение, объявившее ислам символом религиозного терроризма?
Э. Понарин: Большинство мусульман, полагаю, как и все люди, стремятся к мирной жизни. Другое дело, что воинствующий ислам набирает силу. В СССР его практически не было. Но с упадком одной идеологии стали популярными другие. Природа не терпит вакуума. С того момента, как приподнялся «железный занавес», фундаменталистский ислам усиливается. Россия становится частью мировых процессов. Вспомним, что на Ближнем Востоке США и СССР тоже противостояли друг другу. Причём Союз поддерживал страны социалистической ориентации, а Америка – консервативные монархии, где присутствовала именно фундаменталистская идеология. И она сыграла очень большую роль, например, в мобилизации населения Афганистана. Россия до падения «железного занавеса» была изолирована. А после – всё это хлынуло к нам. Во многих республиках, растёт число сторонников радикального ислама. Процесс начался на Кавказе, был стимулирован войной, высоким уровнем религиозности, меньшей интегрированностью в российское общество, отсутствием экономических возможностей. К середине 90-х годов эта идеология стала очень сильной. И в других регионах, Волго-Уральском, скажем. В 2008 году я публиковал об этом статью. Люди не очень верили в то, что это возможно. Но дальнейшие события подтвердили: такое распространение произошло. Поэтому отчасти стереотип имеет право на существование.
Корреспондент: Как расценить противоречие – если местные жители протестуют против возведения мечети, её не строят. Если же протесты идут относительно строительства православного храма, как, скажем, в Рождественском сквере, мнения в учёт не принимаются? Чиновники традиционно относят вопрос строительства мечетей к разряду неудобных, стараются их замять.
Э. Понарин: Это пример того, что является несправедливым и неэффективным. Наш народ не очень религиозен, но властям, по каким-то причинам, кажется, что эта идеология, которую нужно поддерживать и распространять. Правительству было бы удобно иметь народ, объединённый одной идеологией. Но тут надо быть очень осторожным – Россия страна разнообразная. Процент мусульман здесь весьма велик, а помимо них ещё есть иные группы. Есть риск повторить ту ошибку, которую совершала Российская империя до 1905 года. До того, как она попыталась с некоторым опозданием интегрировать нерусские народы. Эту задачу уже решали большевики в 1920-е годы.
Корреспондент: К примеру, в США вполне спокойно существует бахаизм. Первоначально он возник в ХIХ века в исламе, а сегодня фактически представляет собой новую религию, которая отличается межконфессиональным пацифизмом. Почему, на ваш взгляд, в России подобное течение не приживается?
Э. Понарин: Движение относительно молодое. Америка отличается от России и значительной части Европы тем, что это очень религиозная страна. С другой стороны – там высока степень религиозной свободы. Всякие секты, которые у нас считались бы странными, может быть, даже опасными, в США являются принятым и уважаемым в обществе движением. Как те же пятидесятники, которые у нас практически изгои общества. Митт Ромни, кандидат в президенты США, мормон. Нет ничего удивительного, что в России, где высока степень религиозной нетерпимости, бахаи, в лучшем случае, представляются людьми сумасшедшими, в худшем – вредными и опасными. В США они наряду с другими очень странными религиями принимаются такими, как есть.
Стефан Ивлев, "Наша Версия на Неве", № 06 (364), от 16.02.-22.02.2015
Читать статью | © Наша Версия на Неве
