Растущий уровень ксенофобии и снижение образовательных стандартов заставляют молодых людей из Средней Азии серьезно задумываться, прежде чем ехать учиться в Россию. В то же время (и отчасти поэтому) все более популярной становится перспектива обучения на Западе. Однако многих студентов, которые хотели бы посещать университет в Соединенных Штатах, отпугивают проблемы, ограничивающие такую возможность. Следовательно, сегодня у США есть возможность стимулировать приток центральноазиатской молодежи в американские университеты. Результатом этих шагов будет не только создание международной сети для будущего сотрудничества, но и давление на Россию, вынуждающее ее к необходимым образовательным и социальным реформам.
Студенты из Центральной Азии в течение долгого времени – и в советский, и в постсоветский период – стекались в российские университеты. При любом подсчете сегодня по всей России по-прежнему много иностранных студентов (оценки варьируются от 130 до 160 тысяч человек). Согласно данным Росстата за 2011–2012 годы (это самые свежие доступные данные), в числе иностранных студентов, зачисленных в российские вузы, было 28 300 казахстанцев (неизвестно, сколько из них этнические казахи), 10 700 студентов из Узбекистана, 9900 из Туркменистана, 6500 из Таджикистана и 2800 из Кыргызстана. Однако представляется, что впереди серьезные изменения.
В прошлом считалось, что российское высшее образование имеет знак качества и гарантирует студентам из Центральной Азии попадание на привилегированные позиции дома, а также в привилегированные структуры за рубежом. В последние годы, однако, в этом стали все больше сомневаться по мере того, как центральноазиатские студенты сталкиваются со все большим количеством проблем на пути к получению российского университетского диплома. Среди этих проблем – ксенофобия, которая во многом направлена именно на выходцев из Средней Азии, а также снижающееся качество образования в российских вузах.
Что касается качества, то российская педагогика – с ее традиционным упором скорее на дидактизм, чем на развитие независимого критического мышления, – сегодня все чаще считается посредственной. В мировой рейтинг университетов Times на 2013–2014 годы, куда входят 400 образовательных учреждений, включен только один российский университет – МГУ им. Ломоносова (в группе мест с 226 по 260). Кроме того, высоко ценимая прежде российская техническая компетентность сегодня в основном рассматривается как далеко не передовая. В результате репутация многих некогда престижных российских университетов значительно снизилась.
Ксенофобия проявляется во многих отношениях: бытовой расизм, порой предвзятость преподавателей, зачастую – притеснение со стороны полиции. В последние двадцать лет миграция оказывает на Россию огромное влияние. Сейчас, по оценкам, в стране находятся около 13–14 млн мигрантов. Подавляющее большинство – граждане постсоветских государств, которые могут легально въезжать в Россию без визы и оставаться в стране до трех месяцев. По оценкам ФМС России, из общего количества мигрантов 13–14 млн около 2,5 млн прибыли из Узбекистана, более миллиона – из Таджикистана и 550 тысяч – из Кыргызстана. Многие эксперты считают эти цифры заниженными. Однако вне зависимости от чисел главный смысл ясен: мигрантов из Средней Азии много, и это четко видно на улицах основных российских городов.
В таких ситуациях один из предсказуемых результатов, возникающих по всему миру, – возмущение мигрантами и чувство обиды на них, особенно если они рассматриваются как конкуренты в борьбе за дефицитные рабочие места. В российском случае этот фактор сочетается с многолетней подозрительностью к чужакам, недавно обострившейся тревогой по поводу терроризма и страхом потерять в ходе глобализации русскую культурную идентичность.
В последние несколько лет отмечен резкий рост расистских нападений со стороны скинхедов. Но враждебное отношение доминирует и среди населения в целом. Это подтверждают данные опросов общественного мнения: в ходе опроса, проведенного в июне 2013 года, 35% респондентов назвали иммиграцию главной угрозой национальной безопасности России (на первом месте среди остальных факторов). Более того, когда в ходе недавнего опроса у россиян поинтересовались, как они относятся к гипернационалистическому слогану «Россия для русских», 20% высказали ему твердую поддержку, в то время как почти 70% выразили негативное отношение к другим этносам.
Разумеется, подобные мнения переносятся и в социальную среду, с которой сталкиваются иностранные студенты. Увы, нетерпимость существует не только среди студентов: есть множество заявлений о дискриминации и со стороны преподавателей. Не могут мигранты рассчитывать и на поддержку со стороны властей: масса жалоб подается и на насильственные действия со стороны полиции, которая часто принимает студентов за рабочих-мигрантов. К сожалению, шансов на улучшение ситуации в ближайшее время немного, поскольку ксенофобские настроения зачастую подогреваются политиками. Можно вспомнить, как московский мэр Сергей Собянин в рамках своей кампании по переизбранию обвинил мигрантов в резком росте преступности и заявил: «Москва – российский город, и таким она должна оставаться. Не китайским, не таджикским и не узбекским. <…> Людям, которые плохо говорят по-русски, у которых совершенно другая культура, лучше жить в своей стране».
В итоге идея поступления в университет в России кажется молодежи из Средней Азии все менее перспективной. Кроме того, негативные аспекты обучения в России подчеркиваются наличием альтернатив, самые привлекательные из которых – университеты США, Западной Европы и Турции. И на первый план, как представляется, выдвигаются именно США и Европа, так как центральноазиатские власти (особенно в Узбекистане и Туркменистане) все больше озабочены радикальным исламизмом среди студентов, возвращающихся из стран мусульманского большинства, в том числе из Турции. В силу всех этих причин обучение в США все больше становится основным вариантом для амбициозных студентов из Средней Азии. Согласно данным Института международного образования (IIE), с 2000 года произошел значительный рост числа американских студентов, приехавших из этого региона. Хотя абсолютные цифры остаются незначительными: данные ИМО показывают, что в 2012–2013 годах в США учились 3188 студентов из Центральной Азии, в том числе 1969 из Казахстана, 445 из Узбекистана, 312 из Таджикистана, 261 из Кыргызстана и 178 из Туркменистана.
При этом многим хорошо подготовленным молодым людям из Центральной Азии трудно реализовать свою мечту об учебе в американском университете. Одна из проблем – визовые ограничения, которые излишне усложняют многим студентам возможность въехать в страну или оставаться в ней достаточно долго, чтобы добиться своих учебных и профессиональных целей. Иностранным студентам может быть отказано в визе на основании предположения об их «двойном намерении» (когда отказ в выдаче визы может быть обоснован опасением того, что студент не вернется на родину). Серьезные осложнения могут вызывать и проверки благонадежности среди студентов из мусульманских стран.
Другое препятствие (зачастую непреодолимое) – финансовые сложности. Среднеазиатские государства предоставляют студентам некоторое финансирование, но конкуренция за него очень высока, и побеждают в этой борьбе нередко люди со «связями». То есть многие подходящие кандидаты зависят от помощи извне, но зачастую она недостаточна как из-за сокращения правительственных программ США, так и из-за того, что собственные ресурсы университетов часто ограничены. Финансируемые государством программы Фулбрайта и Маски предлагают совсем небольшое количество стипендий, причем все они рассчитаны на постдипломное обучение. Международная программа студенческого обмена (Global UGRAD) доступна очень малому числу студентов (примерно 125 студентам из Центральной Азии ежегодно). Многие колледжи и университеты предлагают собственные стипендии или служат проводниками для помощи иных доноров. Однако повышение шансов на получение такого гранта требует подачи множества заявок, что технически сложно, да и подавать заявления в несколько колледжей дорого само по себе.
Дополнительное препятствие для потенциальных заявителей – недостаток информации о доступных вариантах. Существует множество частных спонсоров, например Фонд Ага-хана или Фонд международного развития ОПЕК, но большинство из них малоизвестны, и было бы нереалистично ожидать, что заявители из Центральной Азии узнают о них самостоятельно. Госдепартамент США спонсирует сайт «Образование в США», но тот попросту агрегирует множество возможностей для получения финансовой помощи – зачастую ставящих в тупик и крайне специфических.
В силу этих препятствий Узбекистан, Кыргызстан и Казахстан предприняли шаги по развитию «интернационализированного образования» в собственных странах – как привлекая иностранных специалистов, так и обеспечивая особую поддержку избранным высшим школам (Казахстанский институт менеджмента, экономики и прогнозирования в Алматы, Американский университет Центральной Азии в Бишкеке и Международная школа бизнеса в Ташкенте). Эти шаги частично финансируются американским Фондом образования в Центральной Азии. Но остаются две важные проблемы: качество образования скорее уступает тому, что доступно в американских образовательных учреждениях, а социокультурный опыт далеко не дотягивает до того, который можно приобрести в США.
Для правительства США это выгодная возможность предложить студентам из Центральной Азии более масштабное и доступное финансирование. Во-первых, это будет стимулировать взаимовыгодные экономические и другие транснациональные связи, сильно способствовало бы интеграции этих стран в глобальную экономику, в том числе диверсификации их экономик и снижению зависимости от природных ресурсов (ведь возвращающиеся в свои страны выпускники занимают ведущие позиции в разных областях). Во-вторых, это подтолкнет культурные и институциональные изменения в Средней Азии в желательном для США направлении и улучшит имидж Соединенных Штатов в этих странах.
В-третьих, все среднеазиатские государства, каждое по-своему реагируя на давление со стороны России и Китая, пытаются достичь баланса во внешней политике. Это означает, в частности, открытие Западу (хотя бы в некоторой степени), однако эта возможность ограничена, в основном из-за удаленности центральноазиатских стран. Озабоченность стран Центральной Азии усиливается из-за событий на Украине, и местные элиты отлично осознают желательность сокращения зависимости от России.
В-четвертых, это усилит давление на российские власти в контексте борьбы с ксенофобией и продвижения более высоких образовательных стандартов. Уже сегодня есть четкие признаки того, что российское правительство заново пытается более активно привлекать иностранных студентов, но пока речь идет в основном о более высоком уровне финансирования, что едва ли принесет заметный эффект в решении ключевых проблем.
Даже скромное повышение американских расходов на образование для иностранных студентов может иметь огромный эффект. Сейчас молодежь из Центральной Азии, как представляется, приближается к поворотному пункту в плане готовности и возможности получать высшее образование за рубежом. И, несмотря на текущие бюджетные ограничения, расширение масштаба финансируемых государством грантов и упрощение процесса их получения значительно способствовало бы росту приема студентов из Центральной Азии, что принесло бы многочисленные экономические, культурные и политические выгоды.
