Американские власти должны были ввести санкции против ряда высокопоставленных российских политиков и бизнесменов гораздо раньше, считает директор российской и евроазиатской программы Центра стратегических и международных исследований в Вашингтоне Эндрю Качинс. Также он уверен, что цель Владимира Путина состоит в том, чтобы сделать Украину менее привлекательной для членства в НАТО.
— Как бы вы прокомментировали введенные в четверг санкции против российских чиновников, бизнесменов и банка «Россия»?
— Администрация Обамы должна была объявить об этом списке в понедельник. Пока ждали четыре дня, те, кто фигурировал в списке, сумели убрать все свои активы, которые у них могли быть в США, что, вероятно, они уже и сделали. Эти санкции должны были быть продемонстрированы, когда Путин уже оккупировал Крым, и это бы заставило Путина отнестись ко всему внимательнее. По моему мнению, слишком мало и слишком поздно. Обама не понимает Путина, и он уж точно не осознает, насколько высоки ставки и насколько велика возможность, что вся эта ситуация может в буквальном смысле разрушить его президентство и место в истории, которое он себе отводит. Я лично очень критически отношусь к действиям администрации Обамы в этом вопросе. Мне кажется, она действует слишком медленно и не слишком жестко. Я думаю, что действия американского правительства дали Путину возможность полагать, что у него развязаны руки делать то, что он делает. Нет никакого сомнения: то, что случилось в Крыму, будет иметь негативный эффект на российско-американские отношения.
— Путин дал понять в своей речи, что не пойдет дальше Крыма. Можно ли в это поверить? Могут ли сегодня усилия России, Запада и США, отбросив противоречия, предотвратить распад Украины?
— В идеальном мире — это то, что должно произойти, чтобы не допустить дальнейшей дезинтеграции или войны на Украине. Опасность войны на Украине довольна серьезна. В субботу индустриальный объект был взят российской стороной, а для любого суверенного правительства фундаментальное право — это безопасность собственной территории. Мы понимаем, почему был взят контроль над газораспределительной станцией, — это энергоснабжение Украины. А что с вопросом водоснабжения Крыма или электричества? Если Крым сейчас часть России, то такие вещи должны решаться между Россией и Украиной, что Украина не признает. Юридически мы сейчас в очень запутанной ситуации, и многие люди сегодня могут сказать, что Крым ушел и давайте быть прагматиками, но путь, каким он ушел, создает непонимание того, на что еще может пойти Москва, и на что может пойти Украина. И когда я говорю об Украине, я говорю не только о правительстве, но и о людях на улице. В последнем случае если украинцы противодействовали бы тем, кто захватил газостанцию (события в Херсонской области 15 марта. — «Газета.Ru»), то в этом случае могла бы начаться война.
— Может ли ситуация вокруг Украины подтолкнуть НАТО к тому, чтобы и Украина и Грузия получили возможность начать процедуру к вступлению в НАТО?
— Мне кажется очевидным, что план Путина — это дальнейшая дестабилизация Украины, чтобы сделать Украину менее привлекательной для членства в альянсе, который не должен принимать страны, где существуют территориальные споры, а они здесь существуют. В то же время мне кажется, что вопрос НАТО не является насущным вопросом дня. Важным вопросом является экономическая помощь украинскому правительству, чтобы Украина не стала банкротом перед тем, как пройдут президентские выборы, а второе — помощь, которая помогла бы ей выстоять дальнейшее давление со стороны российских или каких-либо других сил на ее территории.
— Можно ли говорить о том, что какие-то претензии на Крым со стороны России оправданы…
— Несмотря на все разговоры российского правительства о необходимости защиты соотечественников, против них никто не предпринимал силовых акций. Если Путин был более терпелив, он бы увидел результаты через несколько месяцев, когда у Крыма был бы другой статус или же объединение с Россией на основе референдума, но это не был бы референдум после военной оккупации.
— Вы наблюдаете за российским телевидением, где все время льется поток пропаганды о происходящем в Киеве. Но все же есть и реальные опасения России о том, что ситуацией воспользовались ультраправые группы.
— Существует озабоченность, что часть постов в правительстве получили определенные люди и что на Украине существуют группы ультраправых националистов… Все это понятно, но, к сожалению, действия, которые предпринял президент Путин, лишь подогрели националистические чувства украинцев и укрепили эти силы.
— Россия по-прежнему настаивает, что украинское правительство должно выполнить соглашение, подписанное с президентом Виктором Януковичем. Насколько это реалистично?
— Соглашение от 21 февраля развалилось, но когда я его прочитал, то понял, что протестующие на Майдане будут им не удовлетворены, — оно слишком нереалистичное. Я не думал, что они позволили бы Януковичу остаться у власти еще десять месяцев после того, как соглашение было подписано. Хотела ли администрация Обамы подписания этого соглашения? Конечно! Она не хотела видеть все эти побоища на улицах. То же самое можно было сказать и про европейские правительства. Проблема в том, что есть неподконтрольные силы на Украине, которые не слушают ни Брюссель, ни Вашингтон, ни Москву. Я могу понять, что Путин и российская политическая элита не были обрадованы, что это соглашение не было выполнено, хотя сама Россия его не подписала. И есть какая-та ирония в том, что Россия хотела вернуться к этому соглашению, когда уже вернуться к нему было уже невозможно физически. И это не значит, что администрация Обамы не хотела вернуться к соглашению, события приняли такой оборот, что они были уже вне нашего контроля. Разговоры о том, что это был «переворот при поддержке Запада», не очень соответствуют действительности. Западные правительства не хотели, чтобы все произошло таким образом. Проблема Януковича была в том, что он хотел переизбраться в 2015 году, а деньги, которые предлагали европейцы, были очень небольшими для Украины. При этом торговые барьеры, которые ввели бы русские, еще хуже бы отразились на ситуации с экономикой, а самого Януковича не выбрали. Однако он не мог предвидеть, какой серьезной будет мобилизация людей на Майдане […]
