«Сила государства всегда была ключевой переменной в этих циклах полупериферийных колебаний, — пишут социологи Иммануил Валлерстайн и Георгий Дерлугьян. — Механизмы отката на периферию, состоящие из слабости государства, силы олигархов, деиндустриализации и неравных условий внешней торговли, продолжают действовать и в наши дни. Вот почему Россия стала выглядеть более слабой и менее развитой в последние два десятилетия».
Как это ни парадоксально, но именно драматическое ослабление государства в России ведет к падению уровня жизни и политических свобод. Нечто подобное замечательно описано в романе Пастернака «Доктор Живаго». Интеллигенция, боровшаяся за демократизацию и развитие в России, после свершившейся революции с ужасом констатировала, что произошла чудовищная подмена и наступившая реальность оказалась намного хуже той, с которой боролись. Аналогичные ощущения испытали и советские диссиденты, и реформаторы после развала Советского Союза. Ведь за реформирование СССР на самом деле выступала наиболее активная часть элиты и интеллигенции, которая ощущала происходящую деградацию страны под руководством кремлевских старцев. Эта часть советского социума выступала не за проедание нефтедолларов, а за трансформацию самой системы и вложения в новые технологии и производства. Но в позднем СССР у власти находилась номенклатура, сделавшая ставку на инертное скатывание и комфортное потребление. Вроде бы сама перестройка была направлена против этого косного застоя и деградации, но драма состояла в том, что после развала СССР к власти пришли совсем не реформаторы, а потребители.
Как могла произойти эта странная подмена в процессе переворота и почему страна надолго отказалась от развития и ударилась в оголтелое потребление — эти вопросы до сих пор мучают настоящих советских реформаторов. «Результат восстания номенклатуры оказался чрезвычайно разрушительным. Значительно более слабые государства-преемники, на которые распался СССР, не могли поддерживать прежний уровень промышленной координации, инвестиций, науки, образовательного и социального обеспечения, а также военного и дипломатического влияния, достигнутого СССР. Наивно думать, что такие государства могут установить права собственности и власть закона, так как это идет вразрез с жесткой действительностью их морфологии и функционирования. В них государство служит главным или даже единственным жизнеспособным источником прибыли, так же как и ареной для бизнес-конкуренции, неизменно грязной и часто с применением насилия. Самые же громкие призывы восстановить власть закона и наказать “толстых котов” обычно исходят из той фракции элиты, которая в данный момент проигрывает. Но как только они приходят к власти путем переворота или народного восстания, которые периодически происходят из-за слабости государств, бывшие оппозиционеры обнаруживают, что менять коррумпированную систему слишком трудно и что она на самом деле работает на них, предлагая способы контроля и обогащения», — продолжают Валлерстайн и Дерлугьян […]
