Д.Гаврилов― Накануне проект по расследованию коррупции опубликовал материал о том, что через компанию «Тройка Диалог», известную инвестиционную кампанию в России, выводились средства в офшоры. В том числе средства были записаны потом на родственников российских чиновников, губернаторов и так далее. И в частности, получателем был знакомый Президента Сергей Ролдугин, известный музыкант. Насколько можно доверять этому расследованию? Там все очень запутано! Как все, наверное, оффшорные схемы.
В.Гельман― Да, все оффшорные схемы – запутанные. Надо понимать, что этот материал – часть большой работы, которую делает большой консорциум журналистских расследований. И это – не расследование, специально посвященное России, а расследование того, как через разные схемы крупный бизнес по всему миру пытается использовать возможные лазейки для таких целей, которые являются, прямо скажем, сомнительными. Россия однако здесь на особом счету, потому что общая тенденция в мире – это тенденция борьбы с этими офшорами, потому что, с одной стороны, предпринимаются немалые усилия, чтобы сократить число этих офшорных юрисдикций и обеспечить возможности контроля над транзакциями, которые через эти офшоры осуществляются. В России мы видим, что это уже не первое расследование такого рода, и реакции какой-то со стороны российских властей не следует. Но собственно Дмитрий Песков, пресс-секретарь Путина, прокомментировал, что это вообще не вопрос президента. То есть, систематически российские власти, скажем так, делают вид, что ничего не происходит, а возможно, и сами каким-то образом вовлечены в эту деятельность.
Д.Гаврилов― Вы все-таки доверяете им, или не доверяете? Потому что в расследовании могут быть заинтересованы, и в публикации этих данных, определенные лица? Которые пострадали бы от этих действий?
В.Гельман― Нет оснований не доверять! Еще раз повторю: это не расследования..
Д.Гаврилов― Понятно! Которые касаются всех! Трансграничные расследования.
В.Гельман― Это – трансграничные расследования! По большому счету, они касаются всех нас, потому что деньги, выводимые в офшоры – это деньги, которые не работают в российской экономике, не проходят через налогообложение и так далее. И еще раз повторю, что офшоры – это зло, с которым сталкивается весь мир, не мы одни.
Д.Гаврилов― Хорошо. Если есть обвинения – идите в суд! Там доказывайте!
В.Гельман― Дело в том, что здесь все упирается в то, что с одной стороны, российское законодательство содержит многочисленные дыры, и далеко не факт, что эти офшорные схемы, они являются нарушением тех или иных норм закона…
Д.Гаврилов― Российского! А если это за границей?
В.Гельман― А для того, чтобы там, за границей, провести какое-то расследование и привлечь к ответственности соответствующих российских лиц – это не так легко! Потому что они находятся здесь, они не обязаны предоставлять информацию зарубежным следственным органам и так далее.
Д.Гаврилов― Это очень хорошо! Прокричать и никаких дальнейших шагов не делать. Просто обвинить, что через эти офшоры шли деньги…
В.Гельман― Смотрите, такие шаги, по идее, должны предпринимать российские власти, российские правоохранительные органы. В отношении компаний, работающих за границей, которые попадаются на такого рода схемах, срабатывают правоохранительные органы этих государств. Они ведут расследования и дальше, не прямо завтра (это довольно длительный процесс), какие-то материалы иногда попадают в суд, где-то требуют смены руководства этих компаний, большей прозрачности и так далее. В российском случае российские власти систематически делают вид, что ничего не происходит, их эти аспекты не затрагивают, и вынудить российские правоохранительные органы – прокуратуру, следственный комитет, каким-то образом проводить расследования, у журналистов нет никакой возможности. Ничего, к сожалению, с этим поделать нельзя.
Д.Гаврилов― С другой стороны, в этой схеме замешаны и иностранные компании, то почему бы ни привлечь руководство тех компаний к ответственности опять-таки за границей?
В.Гельман― Я думаю, какие-то меры будут предприниматься. Просто здесь надо понимать, что это не делается быстро. Процесс расследований занимает годы! Рассчитывать на то, что прямо завтра какую-то посредническую фирму арестуют – этого не будет. Тем не менее, недавно был довольно большой скандал, связанный с деятельность Данске банк, который через свое эстонское отделение как раз проводил всякие сомнительные операции. Результатом стала смена менеджмента, закрытие эстонского отделения этого банка. И сейчас, дальнейшее воздействие на всю эту схему проводится. Не надо думать, что за рубежом ничего не делают и прячут концы в воду. Уверяю вас, это не так, потому что там есть давление со стороны средств массовой информации, со стороны общественности, политиков, депутатов и в совокупности это давление приводит к тому, что иногда (нет, не всегда, все далеко не идеально), но тем не менее наиболее выдающиеся, вопиющие каналы отмывания денег, их удается перекрыть.
Д.Гаврилов― Вы сами говорили, что были до этого расследования, но пока мы не видим никаких судебных разбирательств! Хотя фамилия Ралдугин тоже раньше звучала.
В.Гельман― А кто привлечет Ролдугина к ответственности?
Д.Гаврилов― Так хотя бы судебное расследование надо провести!
―Судебное расследование в России вправе проводить прокуратура и Следственный комитет. Прокуратура и Следственный комитет никаких действий не предпринимают. И ничего с этим не сделать. Президент Путин сказал, когда ему задавали вопросы касательно Ролдугина, что это ему будто бы подарили, чтобы он занимался всякой музыкальной благотворительностью. Хороший ответ, который фактически говорит о том, что никаких расследований, по крайней мере до тех пор пока Путин возглавляет наше государство, ожидать не приходится. Я подозреваю, что точно также будет и с «Тройка Диалогом». Однако это не значит, что чиновники, которые оказываются в каких-то офшорных списках, они имеют гарантию от всех преследований. Вот прошлое расследование, так называемый Панамский доклад выявил довольно большой список российских чиновников, обладавших офшорами. И среди этого длинного списка чиновников был такой человек Алексей Улюкаев, на тот момент – министр экономики России. Улюкаев оказался за решеткой по совершенно другому делу, но я совсем не исключаю, что среди многих причин, почему начато было уголовное преследование именно Улюкаева, а не кого-то другого, хотя в принципе такое расследование можно начать против любого российского чиновника, связано возможно в том числе и с тем, что его офшор скорее всего был не согласован каким-то образом с вышестоящим руководством. Улюкаева привлекли к ответственности совершенно по другому эпизоду, но, тем не менее, это такой очень эффективный способ обеспечения контроля. Вы можете нарушать закон, вы можете иметь какие-то теневые бизнесы, выводить деньги, но, если вы делаете это без неформальной санкции высокого начальства, то вы сильно рискуете. Как я понимаю, Ролдугин ничем не рискует. У него есть «мандат» от главы государства. Скорее всего, ничем не рисковал Варданян, но кто-то другой, какой-то Вася Пупкин, у которого могут найти офшор, может попасть под преследование?
Д.Гаврилов― А чем рискует сейчас Герман Греф, глава Сбербанка? И вообще, Сбербанк сейчас чем-нибудь рискует? Ну и у Райффайзена капитализация снизилась на бирже.
В.Гельман― Сбербанк – это такой большой «слон». Для Сбербанка подобная история – как слону дробина! Потому что успешность или не успешность Сбербанка в не очень большой степени зависит от такого рода расследований. Она зависит совершенно от другого. От монопольной позиции…
Д.Гаврилов― Но на бирже это должно отразиться? Кто-то может поиграть?
В.Гельман― Понимаете, это – мелочи! Это нам кажется, что, вот упали акции на бирже, что это ужас-ужас-ужас…
Д.Гаврилов― А кто-то на этом заработал, например.
В.Гельман― Еще раз повторю, в масштабах бизнеса Сбербанка – это мелочь! Я понимаю, журналисты так устроены, что им все время нужно найти, что «за этим кто-то стоит», что «ага, это специально так сделано». Но это, извините, такая фигня, что к этим «теориям заговора» серьезно относится не надо! Еще раз повторю, что это не было специальное расследование посвященное Варданяну, Сбербанку, и это не делалось для того, чтобы уронить акции, и на этих акциях поиграть. Там слишком много фигурантов.
Д.Гаврилов― А заказчик есть у этого расследования? Кто-то же должен давать деньги на него?
В.Гельман― Это расследование вел большой журналистский консорциум из разных стран (Международный консорциум журналистских расследований). Были материалы по итогам предыдущего этапа деятельности консорциума, которые довольно подробно об этом рассказывают. Да, есть разные организации, и государственные, и неправительственные организации, которые этими офшорами и всевозможными международными злоупотреблениями борются. И это на мой взгляд – правильная инициатива, потому что эти деньги утекают из налоговых юрисдикций. А это значит, что не только соответствующие государственые органы, но и налогоплательщики в разных странах оказываются обделены. В конечно итоге, от этого страдают все.
Д.Гаврилов― Этот заказ идет от государств?
В.Гельман― Нет, этот заказ идет не только от государств! Еще раз, это у вас такое представление, что «ага, допустим если Ангела Меркель позвонила Макрону и сказала ему: «Эммануель, давай мы дадим деньги этим журналюгам, чтобы они вскрыли всякие схемы, и чтобы они наших противников вывели на чистую воду».
Д.Гаврилов― А как же это тогда происходит?
В.Гельман― Это происходит совершенно иначе. Есть различные и международные и неправительственные организации, которые поддерживают в том числе и журналистские расследования. И соответственно успех этого расследования был связан с тем, что там объединили усилия разные группы и журналистов, и изданий. А в этот консорциум входили не только частные лица, но и «Зюддойче Цайтунг», «Гардиан». От России входила «Новая газета». И были публикации и материалы, которые рассказывали о том, как расследование было устроено. Вот то, что утекло в последние дни – это продолжение того, о чем речь идет уже на продолжение последних пару лет. Да, этот международный консорциум журналистских расследований привлекал и спонсорскую помощь, и разных международных и неправительственных организаций. Но там нет какого-то одного заказчика, который там рулит и всеми манипулирует. Это совсем иначе устроено. Это только в представлении наших руководителей страны, на их взгляд такой… конспирологический, что за этим стоит такой главный манипулятор, который всех за ниточки дергает. Уверяю вас, все работает намного сложнее и совсем иначе.
Д.Гаврилов― Хорошо. Я напоминаю, что это «Особое мнение» политолога Владимира Гельмана. У нас есть возможности для слушателей и зрителей задать вопросы. Смс, вотсап, телеграм, три сервиса – один номер, +7 931 291 58 00. Есть трансляция в Ю-тубе на нашем канале «Эхо Москвы в Петербурге».
Д.Гаврилов― Накануне был объявлен новый список Форбс российских лидеров. У нас, кстати, сменился лидер, это – Леонид Михельсон. Долгое время его возглавлял Владимир Лисин. Михельсон занимается газом. Газ по-прежнему приносит хорошие доходы? Судя по списку Форбс.
В.Гельман― Да, конечно!
Д.Гаврилов― А металлургия уже в меньшей степени?
В.Гельман― Здесь важно понимать, что уже это – не лига чемпионов, и не чемпионат по футболу, где кто-то занял первое место, кто-то – второе. Все это люди, которые в этот список входят, они – в одной группе, в одной лиге «играют».
Д.Гаврилов― Мордашев, Лисин, Тимченко – все это повторяется каждый год!
В.Гельман― Да, совершенно верно! Эти списки публикуются не только в России, они публикуются по всему миру. Они довольно тесно переплетаются с тем, о чем мы раньше говорили – со всякими офшорными схемами и так далее. Другое дело, что за теми людьми, которые в эти списки входят, стоят крупные предприятия и да, нефть, газ, металлургия – это наше все, то что приносит большие доходы.
Но я хотел бы обратить внимание на то, что доходы они приносят своим руководителям, но налоговые поступления в наш бюджет они приносят гораздо меньшие, чем могли бы, и чем хотелось бы.
Д.Гаврилов― Скрывают доходы в офшорах?
В.Гельман― Нет, это не те масштабы, которые скрываются в офшорах, не только через офшоры, но и через то, что российское государство идет на всевозможные льготные условия налогообложения этих кампаний. И если раньше нефть и газ были главными источниками пополнения нашего бюджета, то сейчас в гораздо большей степени это то, что платим мы с вами через те налоги, которые с нас взимаются.
Д.Гаврилов― При этом стоит отметить, что мировые лидеры списка Форбс – это предприниматели, которые занимаются таким очень важным бизнесом как IT-технологии и инвестируют в сферу высоких технологий: Google, Microsoft, Amazon и все прочее.
В.Гельман― Да. Соответственно в России подход к высоким технологиям, он другой. Здесь огромную роль играет российское государство и большие государственные кампании типа Ростеха, и соответственно в России главный упор делается не на то, что эти кампании приносят успех благодаря своим продажам, капитализации на рынке, а благодаря государственным заказам, прежде всего оборонного сектора, и не только.
Это отличие оказывается по большому счету губительным для российского сектора высоких технологий. Совсем недавно мы все читали про те беды, которые испытывает Роскосмос, а Илон Маск успешно со своей кампанией выходит на этот рынок, и фактически лишает Россию этой доли рынка.
Д.Гаврилов― И что с этим делать?
В.Гельман― Я думаю с Маском ничего уже не поделать. Поезд уже ушел. Россия проиграла это соревнование и это должно быть обидно для многих россиян, потому что была времена, когда Россия была великой космической державой, а сегодня ее статус подчиненный.
Д.Гаврилов― Я больше говорю о другом, почему у нас нельзя сегодня на высоких технологиях зарабатывать?
В.Гельман― На них зарабатывают, но надо понимать, что рынок высоких технологий сегодня…
Д.Гаврилов― Но самая большая кампания сегодня в России – добывающая!
В.Гельман― Да, самые большие кампании сегодня в России – это добывающие, и вероятно они таковыми и останутся. Но это не значит, что кампании, работающие в IT – это что-то такое, чего можно не замечать. Почему однако они менее успешные, чем кампании…
Д.Гаврилов― Международные!
В.Гельман― Прежде всего потому, что этот рынок – глобальный. Если мы на него вводим ограничения и мы начинаем поощрять отечественных производителей, адресуя им всякие госзаказы, с одной стороны, а с другой вводя всевозможные ограничения, связанные с безопасностью, то мы загоняем их в определенное русло, где они благополучно работают на внутреннем рынке, получая поддержку и подпитку со стороны государства, но на международный рынок не выходят. И плюс ко всему давайте на забывать про то, какую репутацию отечественные IT-шники имеют на международном рынке. Это – прежде всего хакеры. С ними ассоциируются…
Д.Гаврилов― Google был основан россиянином. У меня сомнения, что наши IT-шники – это преимущественно хакеры. Многие же уезжают за границу.
В.Гельман― Совершенно верно. Но если человек уезжает и работает там в американской или немецкой компании, то этот человек не является российским специалистом. Он не работает в российском компании.
Д.Гаврилов― Понятно, кончено!
В.Гельман― Да, у нас очень квалифицированные кадры, работающие в этой сфере. Но Россия вынуждена за эти кадры конкурировать! Человек, работающий в Силиконовой Долине или где-то еще, будет иметь гораздо лучшие условия жизни и труда, и Россия не может предложить адекватной…
Д.Гаврилов― А в телевизоре рассказывают, что они уезжают из-за границ, потому что там условия плохие. А здесь нашим специалистам создают такие условия, такую зарплату предлагают, которая вступает в конкуренцию с Западом. Что с этим делать?
В.Гельман― Да, идет глобальная конкуренция, но реальные масштабы иные. Есть исследования российской компьютерной диаспоры, есть исследования российской диаспоры в целом, которые показывают, что когда вы слышите по телевизору, что все крутые специалисты Запада бегут в Россию, то мой совет…
Д.Гаврилов― Это сами крутые специалисты рассказывают, или неудачники?
В.Гельман― Да, есть люди, которым хорошо заплатили за то, что они рассказывают. Но я бы сказал так: надо стряхивать лапшу с ушей!
Д.Гаврилов― Ок! Напоминаю, что у нас «Особое мнение». Сегодна – политолог Владимир Гельман. И смс, вотсап, телеграм +7 931 291 58 00 для ваших вопросов. … 11:34 в Петербурге. Это «Особое мнение» политолога Владимира Гельмана. Завод Форд может закрыться в Петербурге во Всеволожске. Компания объявила, что собирается… Вернее не компания объявила, а это Рейтер сообщил, что ссылкой на свои источники в отрасли, что Форд собирается закрыть два производства в России, в Петербурге во Всеволожске и в Татарстане. Для Петербурга – это уже обычная история, когда закрываются автозаводы. Это что значит? С Россией под санкциями не хотят работать? Или просто здесь не выгодно держать производство, потому что нет спроса?
В.Гельман― Действительно, доходы падают, или по крайней мере не растут. И покупка автомобилей оказывается менее привлекательной тратой денег для россиян. И эти проблемы автомобильное производство испытывают по вполне понятным причинам. Если у вас нет спроса, то вы не будете производить так много продукции.
Д.Гаврилов― То есть чисто экономическая причина, а не политическая, потому с Россией сейчас сложно общаться?
В.Гельман― Компании, работающие в России, они зарегистрированы как российские предприятия и строго говоря ни на какие аспекты производства санкции не распространяются. Здесь проблема связана с тем, что просто-напросто снижается спрос. Это касается не только филиалов зарубежных компаний, но и касается российских производителей. И понятно, что у компаний нет другого пути, как идти по способу снижения издержек, и да, сокращать производство, а иногда даже и закрывать предприятия.
Д.Гаврилов― А какие сейчас источники для роста, в том числе и промышленного, есть в Петербурге и области? Вот закрываются автозаводы. Это же крупный был автомобильный кластер в Петербурге? Фармацевтический кластер?
В.Гельман― Для того, чтобы росла экономика, нужен соответствующей спрос потребительский. А он у нас маленький, то есть он сокращается, или по крайней мере не растет. Понятно, что по разным сегментам экономики это бьет по-разному, понятно, что продукты питанию люди всегда будут покупать. Они будут покупать более дешевые продукты питания, в меньшем объеме, низкого качества и так далее. А автомобили – это то, на чем люди будут экономить.
Д.Гаврилов― Но продукты питания, это все-таки для жителей региона. Здесь очень сложно экспортировать свою продукцию в Москву или куда-то еще на Юг.
В.Гельман― Здесь большой регион, и большой рынок. Для того, чтобы росла экономика, российским властям нужно предпринять большое количество усилий, чтобы…
Д.Гаврилов― Давайте лучше по Петербург! Что нужно в Петербурге сделать?
В.Гельман― В Петербурге чего-то такого специфического, если в стране все плохо, сделать не получиться. Здесь важно понимать, что мы не являемся независимым государством! Мы также точно переживаем все эти проблемы, которые переживает страна. И возможности как-то повлиять, стимулировать экономику в масштабах одного города не так много. Да, можно постараться, привлечь какие-то федеральные деньги, вложения, запустить какие-то новые проекты или довести до ума старые, но эти возможности ограничены. Плюс, за ограниченный пул федеральных ресурсов борются разные регионы!
Д.Гаврилов― Но в Москве же например нет промышленных производств!
В.Гельман― В Москве в несколько раз больше масштаб рынка. В Москве у людей намного выше доходы, чем в Петербурге.
Д.Гаврилов― Но это же следствие. Там же экономика развивается.
В.Гельман― Там развивается главным образом сервисный сектор. В Москве по большому счету особенно чего-то производить не надо просто потому что в Москву и так все везут из самых разных регионов.
Д.Гаврилов― А в Петербурге разве нет сервиса? Нет туристических услуг? Вот, кстати хостелы у нас собираются закрыть. Пострадают и Юг страны и Петербург!
В.Гельман― Вы сами сказали, как наше государство регулирует экономику. В Петербурге есть большое количество предприятий, так как Форд все не закроют! В Москве процесс закрытия крупных предприятий длился долгими десятилетиями. Когда-то в Москве был ЗИЛ, был АЗЛК, а сейчас о них уже никто не помнит.
Д.Гаврилов― АЗЛК разорился, какие-то тоже разорились, какие-то перевели.
В.Гельман― Да, они прекратили свое существование и в Москве по большому счету этого почти никто не заметил, потому что Москва – большой растущий рынок и он поглотил и рабочую силу, и бывшие промышленные зоны этих предприятий. В Петербурге этот процесс идет намного медленнее, тем не менее, будущее Петербурга скорее всего окажется не сильно промышленным.
Д.Гаврилов― А какие «фишки» должны быть для Петербурга?
В.Гельман― Какие «фишки» у Петербурга? Это – транспортное положение. Оно чрезвычайно удобно и потенциально было бы выгодно, однако больших доходов нет. Это– порт, это – аэропорт, такой транспортный узел. Тем не менее ничего такого не происходит. Да, все что касается туризма, культуры, соответствующей, связанной с этим инфраструктурой, это – безусловно выигрышное положение Петербурга, которое является даже более выигрышным, чем у Москвы. Но для этого надо предпринимать усилия, чтобы в городе было бы комфортно и жителям, и приезжающим людям. Вы напомнили про историю в хостелами и мини-отелями, которая по Петербургу бьет довольно серьезно. Это плохая новость для нашего города.
Д.Гаврилов― А от кого или от чего зависит развитие города в том направлении, о котором вы говорите? Кто это должен сделать? Может быть президент, для которого Петербург – это родной город? Это должен сделать губернатор, который должен лоббировать интересы Петербурга в Кремле?
В.Гельман― Губернатор должен лоббировать интересы Петербурга, безусловно.
Д.Гаврилов― А Беглов способен эти интересы лоббировать?
В.Гельман― Беглов, на мой взгляд, не обладает серьезным лидерским потенциалом для каких-то масштабных крупных идей. Если мы будем его сравнивать с Валентиной Ивановной Матвиенко на посту губернатора, это сравнение будет не в пользу Беглова.
Д.Гаврилов― А почему? Потому что она более харизматичный человек?
В.Гельман― Нет, потому что у Валентины Ивановны помимо каких-то персональных качеств было свое видение города, были представления о том, как он должен развиваться. А о том, как он будет развиваться «по Беглову» можно судить по истории с лопатами и с уборкой города. К сожалению, с этим ничего не поделаешь, поскольку такого и.о.губернатора назначили.
Д.Гаврилов― Это шутка была.
В.Гельман― Все, что смогут сделать горожане…
Д.Гаврилов― Это посмеяться! Но хорошая шутка же была! Подождите!
В.Гельман― Слово не воробей, вылетит не поймаешь! Также как Валентина Ивановна как-то пошутила про сосули, так это за ней и идет! Вот Беглов навсегда вошел в историю с лопатой!
Д.Гаврилов― Хорошо. Как вы оцениваете перспективу других кандидатов? Это Бортко, это Шевченко, это Ксения Собчак, Оксана Дмитриева, Борис Вишневский?
В.Гельман― Можно сколько угодно говорить о людях, рассматриваемых как потенциальных кандидатах, но надо понимать, что…
Д.Гаврилов― Красимир Врански, забыл!
В.Гельман― … в конечном итоге кто будет включен в бюллетень, а кто нет, будет решаться формально избирательной комиссией, а фактически – президентской администрацией. И я думаю, что будет сделано максимально возможное, чтобы у Беглова не было бы серьезных конкурентов, за которых много желающих найдется проголосовать.
Д.Гаврилов― То есть, из перечисленных никого не будет?
В.Гельман― Возможно, будет Собчак. Я не думаю, что будет много желающих проголосовать…
Д.Гаврилов― Против Собчака!
В.Гельман― Против Собчак, а не против Собчака!
Д.Гаврилов― Да, да, да!
В.Гельман― Это не совсем одно и тоже! Я всерьез подозреваю, что будут предприняты усилия, чтобы потенциально сильные кандидаты или сами бы не выдвинулись, или если выдвинутся, чтобы их не зарегистрировали.
Д.Гаврилов― А перспективы этих кандидатов, если они все-таки станут губернатором? На ваш взгляд, у кого больше опыта? У кого больше возможностей для того, чтобы Петербург стал прекрасным городом будущего?
В.Гельман― В случае тех выборов, которые нам предстоят в сентябре у нас мало шансов ожидать, что губернатором станет кто-то другой, помимо действующего и.о.губернатора.
Д.Гаврилов― По другому задам вопрос. Среди этих кандидатов есть ваш кандидат?
В.Гельман― Из тех людей, кого вы назвали, я бы сказал, что с точки зрения решения городских задач Вишневский был бы вполне адекватным губернатором. Он человек с большим опытом работы в городе. Он хорошо знает городские проблемы.
Д.Гаврилов― Проблемы знает, а сможет бы с ними справиться? Есть ли у него команда?
В.Гельман― Я думаю, что в состоянии он будет с ними справиться. У нас есть представление о том, что действующие чиновники умеют со всем справляться, а люди, не являющиеся действующими чиновниками – ничего не знают и не умеют. Но мы видим, как они «справляются» с городскими проблемами! Я не думаю, что кто-то другой на их месте будет несоизмеримо хуже. В конце концов, если мы делаем выбор, у нас право ошибиться. Но если у нас выбора нет, тогда решают все за нас!
Д.Гаврилов― А может появиться вместо Беглова кто-то другой? Кого назначит Кремль.
В.Гельман― Я не исключаю такого развития событий, но мне кажется оно довольно маловероятным. Во-первых, потому что это будет означать, что с выбором Беглова произошла ошибка, а во-вторых, потому что вокруг предстоящих выборов кормится большое количество людей и понятно, что они заинтересованы в том, чтобы им «под Беглова» давали деньги и дальше. И будут всячески убеждать, что «конечно, только Беглов, и никого кроме Беглова».
Д.Гаврилов― Посмотрим, у нас есть еще время! И зима не заканчивается, несмотря на календарную весну. Это было «Особое мнение» политолога Владимира Гельмана. Меня зовут Дмитрий Гаврилов. Спасибо.
