Директор департамента по проблемам этнических отношений Института политического и военного анализа в Москве Сергей Маркедонов отмечает что проблема установления границы Ингушетии с Чечней до сих пор не потеряла актуальности, хотя масштабные митинги протеста в республике вроде бы прекратились.
“В администрацию президента России было передано обращение из Ингушетии, – пишет Сергей Маркедонов в телеграм-канале Bunin & Co. – Под ним подписи более 50 тысяч граждан. Среди членов инициативной группы делегатов, доставивших этот документ в Москву, такие известные в республике люди, как старейшина Ахмед Барахоев, правозащитник Магомед Муцольгов и проживающий в российской столице юрист Калой Ахильгов (ранее работал в команде Юнус-бека Евкурова, затем их пути разошлись).
Подписанты обращения к Владимиру Путину выступают с требованием отставки действующего главы Ингушетии. На первый взгляд, повод более, чем очевиден. В республике существует недовольство соглашением между ней и соседней Чечней об определении административной границы. И среди противников этого решения не маргиналы, а влиятельные люди, в том числе и представители депутатского корпуса. Однако было бы неверно оценивать поступивший в Москву документ исключительно в формате чечено-ингушского “пограничного спора”. В обращении поднимается много других вопросов. Дается оценка социально-экономической ситуации в Ингушетии, а также качества управления. Но, пожалуй, самое важное, это упоминание закона от 26 апреля 1991 года о реабилитации репрессированных народов.
Подписанты полагают, что необходимо выполнить его на практике по всем пунктам, включая и так называемую “территориальную реабилитацию”. В свое время на это положение был наложен мораторий, не в последнюю очередь под влиянием разгоревшегося осетино-ингушского конфликта. Сегодня это противостояние рассматривается, если не как полностью разрешенное, то, как основательно “замороженное”. Острота конфликта основательно снижена. Но, как показывает северокавказская практика, достаточно даже косвенного повода для того, чтобы, казалось бы, отодвинутая на второй план тема, снова актуализировалась. И логика ингушских активистов (нравится она кому-то или нет, отдельный вопрос) такова: в будущем не допустить для республики любых территориальных потерь. При этом они апеллируют к прецедентам прошлого.
Исправление несправедливостей, допущенных в сталинские времена, конечно, необходимо. Но “территориальная реабилитация” – это не то же самое, что возвращение пустой квартиры прежнему владельцу. Территория немыслима без населения. А за период между 1944-2019 гг. повсюду на Северном Кавказе, не только в Пригородном районе произошли значительные этно-демографические изменения. Не учитывать их, как минимум, странно, а как максимум, опасно! В любом случае обсуждение этого вопроса требует чрезвычайной деликатности.
Как бы то ни было, очевидно, что по мере развития нынешней ингушской истории “молчанка” Москвы становится все более рискованной. Просто “переждать ситуацию” не получается, а простых выходов из нее нет. Издержками чревата и отставка Евкурова, и игнорирование мнения подписантов. Однако при всех возможных вариациях центру необходимо удерживать нити в своих руках. Но для этого одного запоздалого реагирования на поступающие вызовы недостаточно”.
Территориальная проблема в Ингушетии воспринимается болезненно с самого начала возрождения этой республики, как отдельной административно-территориальной единицы. В прошлом веке существовала Ингушская автономная область (1924-1934 годы) со столицей во Владикавказе, но потом она была объединена с Чечнёй в единую Чечено-Ингушскую АССР. 4 июня 1992 года Верховным Советом России был принят Закон “Об образовании Ингушской Республики в составе Российской Федерации”, но земли, переданные во время депортации чеченцев и ингушей в период правления Иосифа Сталина в состав Ингушетии уже не вошли, что привело к осетино-ингушскому конфликту в конце 1992 года. С тех пор в очень небольшой по площади Ингушетии все территориальные переделы воспринимаются особенно тяжело.”
